Корбут назначил проводником молодого, маленького росточка младшего лейтенанта, которого все звали Ванечкой. Поскольку кругом ещё лежал снег, переход по лесу было решено совершить на лыжах. Однако Ванечка не советовал идти на лыжах. В густолесистой местности они бы затрудняли передвижение.

Первую попытку перехода пришлось перенести на сутки. Группа в полном составе вернулась в Киров.

В следующую ночь группа, уже без лыж, из двадцати восьми вооружённых с вещевыми мешками разведчиков двинулась форсировать линию фронта недалеко от того места, где до войны был хрустальный завод. Из лыж смастерили одну волокушу вроде саней, и как только стемнело, двинулись в путь.

Пока всё шло более или менее благополучно. Хотя шагать было очень трудно, помимо сугробов под ногами то и дело попадались сучки от поваленных деревьев. Ведь здесь проходил фронт. Иногда цепочка растягивалась. Передние дожидались подхода отставших. Только бы не наскочить на немцев!

Неожиданно занемог начальник разведки Сёмин. Не то подвернул ногу, не то ещё что-то случилось с ногой. Цепочка остановилась. Тотчас же к Сёмину подошёл шедший впереди командир группы капитан Шмаков. ЧП! Появился и комиссар Малюгин. Командир группы направил двух крепких высоченных бойцов – Лобанова и Голубя – помочь начальнику разведки. А группа продолжила путь.

Через какое-то время решили сделать привал с тем, чтобы дождаться начальника разведки с сопровождавшими его бойцами. Каково же было всеобщее удивление, когда Лобанов и Голубь пришли одни.

– А где начальник разведки? – спросил Шмаков.

– Велел нам вернуться в колонну, – ответили бойцы.

– Сказал, что немного передохнёт и по следам догонит отряд…

Тотчас же комиссар с врачом Бронзовым, Лобановым и Голубем решили отправиться за отставшим. Котельников также выразил желание пойти с ними. Но командир группы не разрешил:

– Только без радиста!

Котельников дал понять, что твёрдо намерен пойти с комиссаром. И настоял на своём.

Лобанов и Голубь пошли первыми, за ними – остальные. На снегу остался след.

Когда прибыли к тому месту, где оставили начальника разведки, его не было. Кричать? Нельзя. Где-то недалеко могут быть немцы! Все разбрелись в поисках исчезнувшего Сёмина. Искали вблизи, удалялись, смотрели вокруг, но его нигде не было… Отчаялись. Ведь была глубокая ночь!

Минут через двадцать вдруг обнаружили его сидящим. Причём молча! Он же видел искавших! Его тотчас же подхватили под руки и повели. Прихрамывал, кряхтел вначале, но быстро притих. Все вместе пришли к месту, где оставшиеся бойцы во главе с командиром Шмаковым не знали, что и думать. До рассвета оставалось не так уж много времени, поэтому сразу тронулись вслед за проводником.

Сёмин сказал, что ему стало лучше. А когда одолели линию фронта и достигли полустанка с узкоколейкой, уже шагал, как остальные.

– Он что, оступился или ногу подвернул? – тихо спросил Юрий доктора Бронзова.

Тот пожал плечами:

– Бывает. Но сейчас, смотрю, шагает вовсю!

Случившееся не понравилось Котельникову. Но он об этом никому не говорил. То, что ему стало известно от руководителей управления перед отбытием на задание, не выходило из головы.

Через некоторое время Юрий вновь спросил доктора Бронзова, что случилось с начальником разведки? Доктор оглянулся по сторонам и выругался матом. Затем добавил:

– Фокусник.

Первая остановка была в крохотном селе Явот при железнодорожной станции узкоколейной дороги. Здесь располагался недавно переброшенный с Большой земли отряд осназа Четвёртого управления НКГБ во главе с капитаном погранвойск Анатолием Шестаковым, комиссаром Пеговым и весьма дельным начальником разведки – капитаном ГБ Васильевым – человеком за сорок, скромным, интеллигентным, молчаливым, для которого выполнение обязанностей было превыше всего.

Шмаков был знаком с Анатолием. Оба служили на Дальнем Востоке во времена событий на озере Хасан. В отряде Шестакова сплошь спортсмены. Заслуженные рекордсмены: Михаил Иванкович – бегун; Николай Шатов – выдающийся штангист; огромного роста и телосложения Леонид Митропольский – рекордсмен в толкании ядра и метании диска; Зайпольд – заслуженный велосипедист – спартаковец, чемпион СССР; двухметрового роста Саша Долгушин – рекордсмен мирового масштаба по гребле в одиночку, симпатичный, весёлый шутник и отличный минёр. И ещё несколько бойцов с выдающимися достижениями в спорте. Все знакомы с бойцами-спортсменами из отряда Шмакова по совместному пребыванию в Лосинке. Оттого и обрадовались неожиданной встрече.

Отношения Юрия с доктором Бронзовым становились всё более доверительными, дружескими. Однако ни тот, ни другой ни словом не обмолвились о возникших подозрениях в связи с надуманным начальником разведки вывихом ноги во время перехода линии фронта.

С невзрачного хутора-полустанка Явот путь отряда лежал к райцентру Дядьково, где на домике местной сельской администрации развевался красный флаг! За линией фронта, в тылу врага! Это радовало и воодушевляло. К тому же оказалось, что по проходящей узкоколейке курсировал небольшой паровозик с одним грузовым вагончиком и открытой платформой, служивший местным партизанам для перемещения при выполнении заданий командования. Партизаны-ленинградцы шутили:

– Отправляемся и возвращаемся на «Красной стреле!»

Пробыв здесь недели две, отправились, согласно заданию, в намеченный район действия – Белоруссию. Сначала в Гомельскую область.

Переходы были нелёгкие, но народ втягивался, начинал привыкать к условиям вражеского тыла, где почти повсюду у немцев уже были в сёлах старосты, в районных центрах бургомистры с полицаями из числа перебежчиков-предателей с трофейными советскими винтовками и крайне редко с ручным пулемётом Дегтярёва.

В деревне Сидоровичи Гомельской области познакомились с бывшим секретарём Гомельского обкома партии Андреем Аверьяновичем Куцаком. С ним был сержант госбезопасности Николай Михайлашев. Оба оставлены обкомом партии для организации партизанского движения в области – встреча состоялась где-то в мае сорок второго года.

Население на редкость добродушное, чем только могло помогало прибывшим военным, которых принимали за партизан. Собственно, так оно и было.

В некоторых хозяйствах ещё сохранилось по несколько овечек. Коров немцы и полицаи сразу забрали у населения. Это вызвало лютую враждебность к оккупантам и лояльность к партизанам.

Однако селяне практически не наносили урон противнику, за исключением незначительного противодействия. Это был период становления партизанского движения.

Куцак и Михайлашев присоединились к группе капитана Шмакова. Андрей Аверьянович вошёл в состав штаба, а Николай Михайлашев – в комендантский взвод, элитное подразделение группы.

Вскоре группа Шмакова решила передислоцироваться в Клетнянский лесной массив, где уже базировались крупное партизанское соединение Апанасенко и старшего лейтенанта Зяблицкого, а также несколько отрядов, в том числе недавно прибывший московский отряд капитана Шестакова.