Соответственно, они не понимали, – продолжала она, не отводя от Блистига взгляда, – что его ненависть к вам лично и к вашему… предательству в Арэне, последовавшему за гибелью Колтейна, более или менее гарантировала, что вас очень скоро убьют. Вы вполне могли не знать, что между Погибелью и моим прибытием в город на вашу жизнь уже было три покушения. Все их удалось предотвратить – ценой потери четырех ценных агентов.

Ваш перевод под мое начало был, Кулак Блистиг, по сути единственным способом сохранить вам жизнь. В четвертый раз вы были спасены в Малазе – не сумей мы вырваться оттуда, вас бы арестовали и казнили. Вы, конечно, можете полагать, что я пошла на все эти усилия, поскольку ценю вас как командира, – и, будьте уверены, я впечатлена вашей сообразительностью и решимостью в день, когда вы отказались сдавать Арэн повстанцам. Но эта причина – не главная. Маллик Рэл, Первый Кулак Корболо Дом и их интересы потребовали бы и пересмотра арэнских событий – когда виканцев объявили вне закона и начали преследовать, это было всего лишь началом.

Правда об этих событиях, Кулак Блистиг, известна лишь немногим. Я спасла вам жизнь, чтобы сохранить эту правду.

Он выслушал всю эту речь в глухом молчании. Какая-то его часть не желала верить ни единому слову, хотела бы объявить ее наглой лгуньей, преследующей в своей лжи лишь собственные интересы. Вот только… в чем тут ее интерес-то заключается? Она назначает его командовать центром – в который, вероятно, ударит тяжелая пехота, – среди презирающих его малазанских солдат. Спасти ему жизнь лишь ради того, чтобы так бездарно ее растратить, – смысл-то во всем этом какой?

– Вы, адъюнкт, ожидаете от меня благодарности?

– Мое единственное существенное ожидание, Кулак, заключается в том, чтобы вы как можно лучше командовали центром.

– Они не станут мне подчиняться!

– Станут.

– С чего бы?

– Поскольку другого командира у них не будет.

Не будет…

– А вы, адъюнкт?

– Я буду противостоять форкрул ассейлам с их магией. Буду сражаться против могущества их воли. И не дам ему достичь моих солдат.

– Женщина, вы ж своего треклятого меча лишились!

– Обладание подобным оружием, Кулак, дает остаточный эффект. И это в любом случае не ваша забота.

– До тех пор, пока вы не потерпите неудачу. Не умрете.

– Даже после того, Кулак.

Он сощурился на нее.

– Это возможно только в том случае, если вы и их с собой заберете. В этом, адъюнкт, и заключается план? Последняя жертва во имя спасения армии, которая вас даже и не любит? Которая не желает здесь находиться? Которая не понимает, за что ей сражаться? А вы ожидаете, что я и прочие Кулаки сумеем удержать ее в подчинении? Когда с вами будет покончено?

Она склонила голову набок.

– По-моему, вы себе противоречите.

Он отмахнулся от нее – рубящим воздух жестом. Тавор, казалось, чуть отдернулась, но на тоне ее последующих слов это никак не сказалось.

– Держите строй вместе с флангами, Кулак.

– Нас там в куски изрубят!

Отвернувшись от него, она потянулась за кожаными перчатками.

– Даже если и так, Кулак, пусть это займет как можно дольше времени.

Он вышел из палатки, даже не пытаясь салютовать, шлем так и остался болтаться в руке.

Три сорванных покушения? Подкупленный Коготь?

Кто же в таком случае их сорвал?

Банашар неподвижно стоял в двадцати шагах от палатки, мимо него двигались солдаты, торопливо, но уверенно, а он мечтал оказаться в этом потоке тяжелым камнем, местом, куда можно поставить ногу, чтобы мгновение-другое передохнуть. Остров его, однако, оставался необитаем – до тех пор, пока Банашара не обнаружила Лостара Йил, взяла за руку и потянула с собой. Бывший с ней Хенар Вигульф, ухмыльнувшись, отошел в сторонку.

– Что происходит? – запротестовал Банашар, слабо сопротивляясь, – он только что видел, как из палатки Тавор походкой, больше подобающей мертвому т’лан имассу, вышел Блистиг, и подумывал уже, чтобы вернуться к адъюнкту и попытаться разузнать, что там такое произошло между ней и Кулаком. Вместо этого его уводили прочь.

Туда, где впереди стояла небольшая кучка офицеров. Сканароу, Рутан Гудд, Рабанд и Фарадан Сорт.

Банашар попытался высвободить руку.

– Вы опять забываете, что к армии я не принадлежу.

– Это последний совет, – заверила его Лостара. – Можете все принимать в шутку, можете всерьез, это на ваше усмотрение. Но в совете вам, жрец, придется принять участие.

– Зачем?

Они присоединились к остальным. Банашар увидел ожидание на их лицах и пожалел, что у него нет щита, за который можно спрятаться.

Первым, запустив пальцы себе в бороду, заговорил Рутан Гудд.

– Жрец. Мы свои приказы получили. А вы, пока все происходит, будете рядом с адъюнктом?

Пока что происходит? Пока все не умрут?

– Не знаю. Не уверен.

– Почему? – резким, обвинительным тоном спросила Фарадан Сорт.

Он пожал плечами.

– Полагаю, ей тоже придется сражаться. Рано или поздно.

В наступившей тишине Лостара Йил, кашлянув, произнесла:

– Она приказала, чтобы я, Хенар и Рутан Гудд ни на шаг от нее не отступали.

– Разумно, – согласился Банашар.

– Потому что мы ждем форкрул ассейлов?

На этот вопрос Лостары Банашар просто еще раз пожал плечами.

– Она где-то лишилась своего меча, – сказала Фарадан Сорт. – И как она теперь собирается защищаться от магии ассейлов?

– Не знаю.

Рабанд грубо выругалась и, похоже, собралась уже их покинуть, но Сканароу покачала головой, и та хмуро подчинилась.

Лостара поймала взгляд Банашара – и он увидел испуг в ее глазах.

– Жрец, я не думаю, что смогу исполнить Танец Теней. Во всяком случае, не так, как раньше. Если она ожидает от меня Танца – быть может, против форкрул ассейлов…

– Капитан, я не знаю, что она ожидает, – тихо ответил Банашар. – Вы с Рутаном Гуддом оба успели проявить исключительные способности. Потому-то она и хочет иметь вас рядом? Вероятно, да. А когда наступит крайняя необходимость, будет ли она на вас рассчитывать? Отчего нет?

– Я больше не смогу!

Банашар перевел взгляд на Рутана Гудда.

– А вы, капитан? Вас мучает такая же неуверенность? Или дар Буревсадников все же пробудится, чтобы вас защитить?

– Адъюнкт явно полагает, что да, – ответствовал он.

– Вы же пытались ее переубедить?