Похороны Димитрия Станислопулоса на его острове прошли торжественно и мрачно. Посреди солнечной недели выдался туманный и унылый день. Отдать последний долг Димитрию съехались со всего мира его друзья и деловые партнеры. Лаки, во всем черном, держала за руку ничего не понимающего Роберта. Бриджит, так и не доехавшая до матери, стояла неподалеку от разверстой могилы. Джино настоял на том, что и ему следует приехать, чтобы поддержать Лаки. Коста с женой – тоже. Олимпия не смогла выбраться – знак неуважения, который привел бы в ужас Димитрия.

– Насколько мне известно, миссис Голден нездорова, – сообщил семейный адвокат Лаки.

– Что же с ней такое?

Адвокат прокашлялся.

Думаю, она до сих пор не совсем оправилась от последствий катастрофы.

Но прошло уже три года, – напомнила Лаки.

Знаю, – глубокомысленно заметил адвокат. – Но, по моей информации, она рассчитывает выздороветь ко дню оглашения завещания мистера Станислопулоса.

Естественно, – саркастически бросила Лаки.

На похоронах Димитрия Лаки испытывала странное чувство. Она не ощущала себя безутешной вдовой. Казалось, она потеряла старого друга – ибо, с тех пор как приняла условия Димитрия относительно Роберто, они вполне ладили. После смерти Франчески он не был ей ни мужем, ни любовником. Но остался мудрым советчиком и прекрасным отцом. Ей будет не хватать его.

И что же теперь? У нее есть и свобода, и Роберто. Она может брать его с собой куда и когда хочет. Весь мир открыт перед ними.

Однако, обретя полную свободу, она толком не знала, что с ней делать.

Будь ее воля, Олимпия полетела бы на похороны отца – она хотела попрощаться с ним. Но как можно, если она похожа на слоненка!

Когда ей сообщили печальную весть, она не поверила, что Димитрий действительно умер. Он не мог так поступить с ней. Всю ее жизнь Димитрий как скала стоял за ее спиной, готовый в любую минуту вытащить из очередной переделки. В детстве он спас ее от нелюбящей матери и позволил жить с ним. В юности, когда Олимпию собирались исключать из всех школ, в которых она училась, он успокаивал доведенных до белого каления учителей. А в зрелые годы Димитрий откупался от ее мужей и следил, чтобы ее жизнь протекала гладко. С таким отцом, как Димитрий Станислопулос, ей никогда и ни о чем не приходилось беспокоиться.

И вот он ушел.

Все из-за Лаки.

– Эта сука убила его, – сообщила она Ленни. – Одного отеля ей показалось мало. Этой суке нужны все его деньги.

– О чем ты говоришь?

Она доводила его до сумасшествия. Нет, трех лет каторги вполне достаточно. У него не осталось сил терпеть.

Все началось, когда Димитрий на ней женился, – продолжала Олимпия. – Именно она не позволяла ему приходить ко мне в больницу. Она всегда ревновала его ко мне.

Но он приходил в больницу.

Только один раз! – бросила Олимпия. – А потом ей каким-то образом удалось запереть его на острове. – Она кивнула головой. – Не знаю как, но именно она убила его.

Чушь собачья.

– В самом деле? – Олимпия смерила его недобрым взглядом голубых глаз. – Что связывает тебя с этой сукой? Почему ты вечно ее защищаешь?

Они уже не впервые говорили о Лаки, и Олимпия буквально визжала от ярости и ненависти.

– Я знаю ее лучше, чем ты, – продолжала она. – Когда мы вместе учились в школе, я считала ее подругой. Но, уж поверь мне, она страшный человек, и она убила Димитрия. У меня нет ни малейших сомнений.

Если уж Олимпия что вбивала себе в голову, переспорить ее было невозможно.

Прилетев в Лос-Анджелес, Джесс первым делом позвонила Ленни.

Мы можем встретиться прямо сейчас? – спросила она.

Давай в ресторане «Поло», – предложил он. – Мне не терпится выбраться из дому.

Они встретились во время ленча, и Джесс тут же с гордостью продемонстрировала ему свое обручальное колечко с сапфиром и бриллиантом.

Он поцеловал ее и пожелал счастья, а потом сказал:

– Очевидно, с сегодняшнего дня каждый из нас пойдет своим путем.

Она помахала рукой знакомому агенту, завтракавшему в компании двух белокурых клиенток.

Ты что, шутишь? – воскликнула она. – Я не собираюсь терять свои десять процентов твоих гонораров. И не мечтай. – Она заказала себе «Кровавую Мэри» и салат, а Ленни остановился на крепком коктейле и яйцах всмятку. – Мы с Маттом все обсудили, – продолжила она. – И решили, что я буду мотаться.

Между Лос-Анджелесом и Атлантик-Сити?

Нет. Я предпочитаю между Ленинградом и Парижем!

Ха-ха. Еще один комик.

Все образуется лучшим образом. У меня здесь офис, бухгалтер и секретари. Устрою себе не пять, а три присутственных дня. Все остальное время до меня нетрудно будет дозвониться. Не возражаешь? Он пожал плечами.

– Как хочешь, так и поступай. Правда, я думал, что ты все бросишь и займешься глажением рубашек.

Она хихикнула.

– Иди ты!

Он наклонился поближе.

– Ты всегда только обещаешь!

Она отпила большой глоток из своего бокала.

– Слушай, звезда. Какое счастье, что между нами никогда ничего не было.

Фигуристая брюнетка в свободном алом одеянии остановилась у их столика. Уже немолодая, но удивительно эффектная.

– Привет, Ленни, – сказала она пронзительным голосом.

Он понятия не имел, кто она такая.

Привет. Как дела?

Мой агент сообщил мне, что ты подбираешь исполнителей для своего нового фильма. Нет у тебя ничего для старой кошелки?

Бинго! Кинозвезда шестидесятых, не снимавшаяся уже лет десять. Некогда, в юности, он ночами мечтал о ее теле.

А что, если написать роль специально для тебя? – предложил он с каменным выражением лица.

А чем плохая идея? – Она провела язычком по губам и бросила на стол перед ним визитную карточку. – Звони в любое время, – пропела она и грациозно удалилась.

Переключился на дам постарше? – подначила Джесс.

Тяну все, что шевелится, подруга.

В «Поло» кипела жизнь. Знаменитый актер со следами многочисленных подтяжек на лице на миг задержался в дверях, давая всем возможность хорошо себя рассмотреть. С хихиканьем вбежали две будущие старлетки в плотно обтягивающих брючках и облегающих свитерах.

– Я говорила тебе, что видела Лаки? – мимоходом заметила Джесс.

Ленни внимательно разглядывал старлеток. Они потоптались в проходе, пока высокий усатый красавчик не утащил их к себе за столик.