Мята? И другие травы, которых я не знаю? И, полагаю, выпить нужно все, пока не остыло?

На лице Никтоса мелькнуло удивление.

– Да.

– Тот же чай, хвала богам.

Я сделала большой глоток и заставила себя выпить все остальное.

– Это было… впечатляюще, – пробормотал Никтос.

– И немножко больно, – прохрипела я. Глаза и горло щипало. – Но чай действует, так что оно того стоило.

Никтос забрал у меня пустую кружку.

– Ты уверена, что это тот самый чай?

– Да. – Я опять улеглась на бок. – Тот же самый. Сир Холланд дал мне еще мешочек с травами на случай, если головная боль вернется.

– Он сказал, почему, по его мнению, чай поможет? – спросил Нектас.

– Нет, насколько помню. – Я засунула руки под подушку. – У мамы были мигрени, так что он, наверное, решил, что у меня то же самое, и понял, что это поможет.

– Это не имеет смысла. – Никтос нахмурился и поставил кружку на тумбочку. – Смертный никак не мог узнать об этом чае.

Я подняла бровь, уже ощущая, что боль уменьшилась.

– Это какой-то особый чай?

– Он неизвестен в царстве смертных. – Нектас бросил взгляд на Первозданного, а затем на меня. – Ты уверена, что этот сир Холланд смертный?

– Да. – Я рассмеялась. – Он смертный. – Я перевела взгляд с одного на другого. – Может, этот чай известен больше, чем вы думаете.

– Может, ты ошибаешься насчет того, что сир Холланд смертный, – бросил в ответ Нектас.

– Когда именно начались головные боли? – перебил Никтос. – Ты сказала, что пару лет назад?

Я перевела внимание на него.

– Не знаю. Может, полтора года назад? Ближе к двум?

– Это не пара лет назад.

– Прости. Когда вы допрашивали меня, у меня голова раскалывалась напополам.

Никтос изогнул губы, словно боролся с улыбкой.

– И болит не всегда так сильно, как сегодня?

– Да. Обычно я игнорирую боль, и она в конце концов проходит. Это лишь второй раз, когда она такая сильная.

Никтос вглядывался в мое лицо пристально, словно искал ответы.

– А кровь, когда ты чистишь зубы?

– Редко. Думаешь, это как-то связано с зубами? Однажды мой отчим…

– Это не зубная инфекция, – перебил Нектас.

– Ты и инфекцию можешь унюхать?

– Да, в самом деле могу.

– О. – Я глубже забилась в подушку. – Звучит как-то мерзко.

– Может быть, и так, – подтвердил дракен.

– Неважно, пахнет инфекция или нет, – сказал Никтос, и я прищурилась. – Твои головные боли – не мигрень.

– Не знала, что Первозданный Смерти – еще и целитель, – вымолвила я.

Он бросил на меня непроницаемый взгляд.

– Тебе уже стало лучше? Действительно?

– Да.

– Тогда это оно. – Он взглянул на Нектаса, и тот кивнул. – Думаю, твое недомогание – симптом Отбора.

– Что? – Я резко села и поморщилась от вспыхнувшей боли, которая сразу улеглась. – Это невозможно. Оба мои родители смертные. Я не боглин…

– Я и не предполагаю, что ты боглин, – перебил Никтос. На его губах появилась и исчезла усмешка. – Я думаю, что помещенная в тебя искра жизни дала побочный эффект, схожий с Отбором. Ты сейчас как раз в подходящем возрасте.

– С небольшим запозданием, – добавил Нектас.

Я нахмурилась.

– Не понимаю.

– Боглины проходят через Отбор, потому что у них в крови есть итер, – объяснил Никтос. – Искра, которую поместил в тебя мой отец, – это итер. Он подпитывает твой дар, и он достаточно силен, чтобы пробудить симптомы, которые были бы изнурительными, если бы не сочетание трав, которое когда-то открыл бог, наделенный даром составлять зелья. На это ушли сотни лет, как рассказывал отец. Зелье необходимо, поскольку никакие иные снадобья не унимают головную боль и прочие симптомы Отбора. Его дают всем богам, когда они вступают в Отбор, и всем боглинам, о которых нам известно. – Он опустил уголки губ. – Вот почему мне хотелось бы знать, откуда об этом зелье известно смертному.

И мне тоже. Но были более важные вещи, которые меня интересовали.

– Это означает, что я пройду Вознесение?

– Нет, – ответил Никтос. – Это всего лишь искра жизни – огонек итера. Более сильный, чем в боглинах, но ты не потомок богов. Он не часть тебя. Возможно, ты помучаешься еще пару недель или месяцев с этими симптомами, и потом они пройдут. Ты будешь в порядке.

Отрадно это слышать, особенно после того, что я узнала от Эйос об Отборе. Играя кончиками волос, я взглянула на Никтоса. Боль продолжала слабеть с каждым мгновением, и на ее место приходило множество вопросов и слов, которые я хотела сказать.

Нектас прочистил горло.

– Если вы меня извините…

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, оставив меня наедине с Никтосом. Первозданный смотрел на меня, в нем сквозила настороженность, которой прежде не было.

– Если у тебя опять заболит голова или появятся другие необычные симптомы, чай ослабит их, – сказал он. – Так что не надо терпеть.

– Не буду.

Я накручивала волосы на палец.

Первозданный еще немного посидел со мной и начал вставать.

– Тебе нужно отдохнуть. От чая ты можешь почувствовать сонливость.

– Знаю, но…

Никтос выжидающе выгнул бровь.

Я набрала побольше воздуха.

– Я хотела поговорить с тобой о…

– О прошлой ночи?

– Нет, хотя, наверное, в том числе.

– То, что произошло прошлой ночью, больше никогда не повторится, – заявил он, и мои пальцы застыли на волосах. Он сказал – как мечом обрубил. – Ты будешь в безопасности. Ты станешь моей супругой, как и планировалось.

Я опустила руки.

– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я стала твоей супругой?

Он натянуто улыбнулся.

– Это никогда не имело отношения к нашим желаниям, а всегда было необходимостью. И если мы этого не сделаем, возникнет слишком много подозрений.

Мое сердце заколотилось.

– Я буду твоей супругой только по титулу?

Он склонил голову.

– Ты ожидаешь чего-то еще? Думаешь, что мой интерес пересилит здравый смысл? Особенно после того, как я узнал о твоем предательстве?

Дыхание обожгло мои внутренности.

– Я ничего от тебя не жду. Прощения или понимания. Просто хочу иметь возможность…

– Возможность чего? Объясниться? Нет необходимости. Мне известно все, что мне нужно знать. Ты была готова пойти на все, чтобы спасти свой народ. Я это уважаю. – Выражение его лица было так же сурово, как сомкнувшиеся вокруг меня стены. – И также уважаю то… как далеко ты была готова зайти, чтобы исполнить свой долг. Но ради чего? Любовь никогда не обсуждалась.

Я это понимала. После всего, что ему пришлось пройти. Я просто не желала признаться в этом самой себе. Я искала не любви. Об этом речи не шло. Тем не менее трудно было говорить о том, чего я хотела. Слова так просты, что многие