Несколько ранее того китайцам уже удалось познакомиться с русскими молодцами и получить от них крепкую зуботычину в битве под Эхо.

Эта битва замечательна тем, что она расстроила все планы китайских стратегов, намеревавшихся собрать войска и устроить под Эхо отчаянное сопротивление наступавшим.

Началась она с того, что высланы были 90 казаков охранной стражи, чтобы восстановить испорченный китайцами телеграф. Станичники довольно беспечно, словно были вполне уверены в превосходстве своих сил, углубились в страну, занятую сплошь отличными, казалось, неприятельскими войсками, стягивавшимися в эти места в огромном количестве. Дорого пришлось бы им поплатиться за свою беспечность. Под Таймагоу они были встречены и окружены громадными китайскими силами. Казалось, настал конец нашим молодцам. Китайцы ясно видели своё превосходство и уверенно теснили отряд.

— Ребята, умирать приходится! — слышались восклицания.

Положение, в самом деле, представлялось безвыходным.

— Умирать нужно, так и умрём. На это сил хватит! ободрял товарищей вахмистр Перепелкин из 17-й сотни охранной стражи. — Эка невидаль — умереть...

— Со славой умрём!

— И то не удивительно, мы — русские и помирать иначе не умеем. И другое нужно.

— Что, что?

— Пробиться, вот что!

— Где тут! Ишь длиннокосых — кипень...

— Попытаться всё-таки можно. Кто, ребята, со мной? и, перекрестившись, Перепелкин с шашкой наголо помчался один прямо туда, где, как это можно было судить, находился командир китайских войск.

С десяток товарищей последовали за смельчаком-вахмистром.

С обычными гиканьем и гамом неслись отчаянные храбрецы в самую гущу неприятеля; все они словно преобразились. Это были какие-то демоны войны, для которых не существовало никаких преград. Вот они врубились в ряды уже смутившихся и неловко топтавшихся на месте китайцев. Лошади сами грудью расталкивали оторопевших людей. В несколько прыжков Перепелкин очутился около китайского командира. Взмах шашки — и несчастный китаец, дерзнувший остановить казаков, свалился с лошади мёртвый, и кругом в ужасе разбегались его солдаты, поражённые гибелью своего вождя.

Казаки сразу начали преследование и шали беглецов, работая теперь не столько шашками, сколько не менее страшными для беглецов нагайками...

Спустя несколько дней произошла стычка, в которой китайцы опять оказались, рассеяны; причём было отнято много орудий и знамён, а на другой день разведчики-казаки принесли известие, что три главных форта крепости Эхо оставлены неприятелем, отодвигавшимся вглубь Маньчжурии к Нингуту, в котором они и засели.

— Подозрительно что-то, толковали разведчики. — Отходят без сопротивления... Так не полагается.

— Пусть бы казаки пошарили в фортах. Может быть, что и выяснится...

Снова охотники и разведчики кинулись к оставленным крепостям. Те действительно были пусты. Недолго думая, казаки взорвали склады патронов, которых китайцы заготовили несметное количество, и пороховой погреб и только собрались уходить, как вдруг разнеслась весть, что у деревни Эхо собрались китайцы.

— И кавалерия, и артиллерия, и пехота там... Их видимо-невидимо... — докладывали разведчики.

— Нужно скорее по начальству доложить. Если теперь длиннокосых не разогнать, потом ещё больше их соберётся!

Против китайцев был послан подполковник Виннинг с сотней казаков и 14-й сотней белых хунхузов, как называли на Великой Магистрали охранную стражу.

Дурная слава была у охранников. Белые хунхузы — это ещё не последняя обидная кличка, которой величали наших охранителей строившегося великого рельсового пути. Да, пожалуй, все прозвища не совсем несправедливыми были. В железнодорожной охране служили люди с русской широкой натурой, а по самому роду своей службы они были обречены на томительное бездействие. Наняли их, посадили в чужую страну, обязали караулить путь. Праздность полная. Денег много, времени девать некуда, тоска смертная; дела никакого, а зелена вина — море разливанное. Понятно, в особенности при полной безответности населения, что ширилась и ходуном ходила могучая русская натура. Русская удаль проявлялась в далеко не желательном виде; бывали обиженные; начальство стражи отделывалось подачками, а это вызывало жалобы на обиды, которых порой и не было.

Эти-то жалобы и стали причиной появления обидных прозвищ.

Но вот над Великой Магистралью грянул внезапный гром. И что Же? Эти же люди, для которых не было иных наименований, кроме самых обидных, предстали в совсем другом свете. Они вместо прежнего презрения вызывали всюду восторг и изумление. Прежняя бесцельная удаль и бесшабашное ухарство превратились в истинное геройство. Очищение станций железной дороги, сбор служащих в главный пункт если и прошли без особых потерь, то только благодаря беззаветной храбрости, гениальной находчивости именно этих людей. Безумно дерзкие при нападениях на превышавшего их численностью врага, львы во время отступлений, они заставили в очень короткое время забыть все свои былые прегрешения и заново создали себе репутацию, примирив с собою всех, вынудили уважать и благодарить себя за подвиги.

Белые хунхузы исчезли, вместо них явились удальцы-герои, которым очень и очень многие из агентов Великой Сибирской Магистрали были обязаны сохранением жизни.

Вот эти-то люди и кинулись под начальством Виннинга против китайцев, лишь только получено было известие, что их войска преградили путь внутрь страны. Перед самым Эхо нападавшие были встречены цепью китайских стрелков, прикрывавших собой атаку кавалерии.

Вопреки всякому ожиданию, кавалеристы-маньчжуры атаковали русских с большой храбростью. Они так и лезли вперёд, а огонь китайских стрелков подкреплял решительность этой атаки. Подполковник Виннинг отдал приказ отступать, а китайцы расхрабрились ещё более. Это был чуть не первый случай, чтобы русские отступали перед ними. Китайцы не поняли даже того, что было это вовсе не отступление. Виннинг просто-напросто отводил свой отряд к наиболее удобной позиции. Как ни рвались вперёд китайцы, огонь стойкого противника сдерживал все их порывы, пока русский отряд не вышел в долину, где можно было бы перейти, в свою очередь, в атаку. В одно мгновение люди окопались и встретили китайскую конницу таким огнём, что недавние храбрецы струхнули и затоптались на месте. В это время на них кинулись казаки и охранная стража. Куда девалось китайское геройство!.. Бедняги кинулись врассыпную, за кавалеристами побежала и пехота, и в то самое время, когда Виннинг со своими удальцами напал на защитников Эхо с фронта, на них же ударили обошедшие их и успевшие прибыть вовремя от главного отряда подкрепления. Бой разгорелся сразу в нескольких местах. В подкрепление прибыли драгуны, рота пехотинцев, сотня охранной стражи и два орудия. Сейчас же начали бить по противнику залпами с тыла. Затем пехота с ружьями наперевес кинулась вперёд, а охранники уже неслись по долине, атакуя с фронта.

Китайцы не выдержали и кинулись наутёк. Их прекрасная артиллерия, последнее слово великого мастера смертоносных орудий Крупна, не принесла никакой пользы. Выстрелы были беспорядочные, не причинявшие атакующим вреда. В конце концов орудия Крупна достались победителям... Бой был кончен, китайские войска — сбиты со всех пунктов. Потери китайцев были велики, у русских — сравнительно небольшие: четверо тяжело и двое легко раненных, да ещё один казак охранной стражи Горбунов.