немыслимо

разбогатевший, когда миллионы россиян стремительно обнищали (по совпадению, наверное!), тоже вызвал немалый общественный резонанс, приобретя за 170 млн. евро

такую необходимую для каждого русского еврея вещь, как лондонская футбольная

команда «Челси»…

Понятное дело, у каждого собственные ценности, но свою воспитательную задачу, как

директор школы, я вижу даже не в том, чтобы мои ребята хотели быть похожими на

Бломберга (хотя и в душе мечтаю об этом!), — пусть они, для начала, не захотят походить

на двух других, воспетых здесь персонажей.

Воспитательная работа, наверное, самая сложная грань педагогической деятельности.

Человеку, к сожалению, свойственно попадать в плен общепринятых стереотипов. Так, если продолжать ту же тему денег, у христиан и иудеев отношение к ним диаметральное.

Славяне считают, что деньги — это зло, они создают множество проблем, но со злом этим, 315

так или иначе, приходится мириться, ибо оно заложено в природе вещей и, следовательно, необходимо. Евреи же, гонимые на почве расовой и религиозной

ненависти по белу свету, имеют свой многовековый опыт, когда только деньги помогали

выходить из самых трудных ситуаций. То есть, деньги для них не столько причина

возникновения проблем, сколько безотказный инструмент для их разрешения и, более

того, возможность совершать с их помощью массу добрых поступков.

Легко проследить, как такое мировоззрение отражается в литературе. Русская

интеллигенция к деньгам относится подчеркнуто свысока, как бы смиряясь с тем, что они

занимают в жизни такое серьезное место. У Льва Толстого, например, когда Вронский

описывает свои долги, то делает это, испытывая некоторую неловкость: ему стыдно, что

приходится отвлекаться на такие прозаичные, недостойные внимания благородной

публики вещи. Достоевский постоянно пишет о нищете, но никогда — о деньгах. Правда, интеллигенция западная, декларируя пагубность денег, уделяет им больше внимания. В

«Человеческой комедии» Бальзака все, вообще, крутится вокруг денег, как основной

мотивации людских поступков. У Диккенса в герои выходят банкиры. Водораздел разных

кругов цивилизованного сообщества, по отношению к деньгам, заметно контрастен: для

одних — богатыми быть весьма почетно, для других — оставаться бедными уже становится

стыдно.

Но все же понятия — интеллигенция и деньги — у нас по-прежнему плохо сочетаются.

Для общества важно, чтобы нашлись люди, которые не постыдятся говорить о таких

значимых вещах прямо.

Не буду далеко ходить — расскажу о себе лично. О том, как я вдруг захотел стать

богатым. И хоть прошло уже с тех пор немало, день тот я запомнил надолго. Потому что

просто сказать «захотел стать богатым» — для того момента мало. Мне захотелось

разбогатеть — до колик в желудке, до того, что сперло дыхание в горле…

Это случилось, когда я прочитал о том, какие подарки любил делать своей жене

Иегудит английский предприниматель Мозес Монтефиоре. Великий филантроп, он

жертвовал на разные программы деньги заработанные, а не краденые, как это делают в

наши дни отечественные олигархи. Он выделял средства на приведение в порядок

памятных захоронений праотцов в Израиле, на многое другое, но потрясло меня не это, а

тот скромный подарок, который он сделал жене в ознаменование двадцатипятилетия их

супружеской жизни. Он подарил ей не роскошный лимузин или шикарную виллу на

Карибах, не бриллиантовое колье с мини-подвеской в виде массивного сейфа (для пущей

сохранности), а нечто такое, о чем вы — бьюсь об заклад! — без моей дружеской подсказки

ни за что не догадаетесь. Сэр Мозес Монтефиоре подарил своей Иегудит в день их

семейного счастья — 25 домов (!) для еврейских невест-бесприданниц!

Ему бы и в голову не пришло покупать футбольную команду «Челси»! Вот когда я

впервые в жизни испытал острое чувство зависти на чужое богатство и сам — до боли под

селезенкой! — захотел иметь возможность совершать такие же поступки…

Тем более, по странному совпадению, я вычитал накануне из воспоминаний Галины

Вишневской, какой подарок ей преподнес на юбилей ее супруг, маэстро Растропович.

Вручению его предшествовала некоторая интрига. Когда Слава протянул ей в

гостиничном номере дешевенькое — за пару тысяч долларов (!) — бриллиантовое колечко, певица с негодованием оттолкнула его руку: как смеет он оценивать их отношения столь

мелко! И злополучное кольцо укатилось куда-то за диван. Бедный супруг с трудом

успокоил разгневанную примадонну, а когда стал шарить под диваном, пытаясь найти

свой неудавшийся подарок, госпожа Вишневская, уже остыв от нанесенного ей

оскорбления, снизошла до того, чтобы помочь ему в поисках. И — неожиданно нашла в

закутке совершенно другое украшение: роскошный перстень с великолепным изумрудом

стоимостью свыше миллиона долларов. Надо ли объяснять, что это и был настоящий

подарок. Умиротворенная матрона тут же простила именитому музыканту его

неуместную шутку…

316

Эта история не вызвала тогда у меня никакой реакции, разве что чувство легкого

презрения к игрищам богемной элиты, позиционирующей себя в качестве властителей

дум и помыслов своего поколения. Как-то это не очень в благородном русском

нравственном стиле — тешить себя миллионными побрякушками в то время, когда дома

тысячи соплеменников, влачат жалкое существование, погибая из-за отсутствия

медикаментов и продуктов питания. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что эта

супружеская чета свое состояние заработала собственным трудом, талантом и

способностями, но все же, все же…

А по вечерам, после бесед на такие темы с учениками, мне иногда звонят родители.

— Мы полностью разделяем ваши взгляды, спасибо вам! — говорят одни.

— Ты что — коммунист? — возмущаются другие, — человек имеет право купить на свои

деньги все, что пожелает!

Дошло до того, что в дело, как третейский судья, был вынужден вмешаться раввин.

— Ты понимаешь, Виталий, — мягко сказал он, — нельзя смешивать вопросы расходования

денег их владельцами с благотворительностью. Это разные вещи. Бог посылает человеку

деньги, и хозяин вправе делать свой выбор: на что их тратить. Вот у тебя есть новый

цифровой фотоаппарат. Аппарат неплохой и стоит он немало. Разве не мог бы ты купить

на эти деньги что-нибудь подешевле, а оставшиеся — отдать нуждающимся?

С раввинами у евреев не принято спорить. Каждый из нас остался при своём и даже

прав, по-моему. Раввин — потому что, действительно, богатство, доставшееся людям

свыше, они вольны использовать по своему усмотрению. Моя правота в другом. Я

категорически не согласен, что всяким рустамам, абрамовичам, рабиновичам и прочим

ахметовым, — деньги дал Бог! Он им ничего не давал и не мог дать по определению.

Потому что природа их состояний не столько в религиозной, сколько в криминально-финансовой сфере. Пользуясь коррупционными связями, выстроив хитроумные схемы, кучка комбинаторов сумела сделать нищей страну.

Почему такое стало возможным? Вероятно, не в последнюю очередь,