– Нет, – тихо сказал он. – Я не для этого сюда тебя пригласил. Это возвращение домой. Дебют. А вот и твоя публика. Завоюй их.

На лице толстяка появилась знакомая по прежним годам зловещая улыбка. Он повернулся к толпе, которой уже больше не боялся. Им предстояло стать игрушками в его руках. Он смело и пренебрежительно вглядывался в лица людей, стоявших ближе к помосту. В глазах его промелькнули злорадные искорки – вряд ли кто-то мог неверно истолковать их значение. Большинство падали со смеху, прежде чем он произнес хоть слово.

Речь свою он построил на основе того самого отрывка из эпоса, который упоминал раньше, и слова его были столь полны радости и смеха, что их оскорбительный смысл никого не возмущал.

Минувшие годы кое-чему его научили – как минимум благоразумию. Несмотря на то что из уст его изливалась безумная болтовня и сотрясались от взрывов хохота канделябры, он в достаточной степени сдерживал собственное вдохновение, чтобы, обвиняя собравшихся во всех смертных грехах, какие только можно вообразить, ни разу не назвать по имени никого, о чьих преступлениях ходили слухи. В квартале силуро, где жили незаметные тихие люди, тяжко трудившиеся на гражданской службе и в торговле, мало какие секреты, касавшиеся богачей, можно было сохранить в тайне.

Он закончил речь пророчеством, не слишком отличавшимся от слов поэта. Последний суд, адский огонь и сера. И в завершение:

– Выбор ясен. Покайтесь. Начните жить достойно. Отвергните роскошь. Возложите бремя всех грехов на плечи тех, кто с ними справится, или вас станет преследовать мое заклятие. – Он замолчал, глядя им в глаза. В глаза стройной блондинки он посмотрел дважды. А потом тихо и серьезно добавил: – Вызываюсь добровольцем для этой работы.

Браги хлопнул его по спине. Люди, вспомнившие теперь Насмешника со времен войны, подошли его поприветствовать и, если удастся, обменяться несколькими обычными в такой ситуации байками о давних временах. Остальные, включая блондинку, толпились вокруг, расхваливая его выступление. Насмешник с горечью смотрел на блондинку – в ее глазах читался неприкрытый намек, но он ничего не мог поделать.

– Вот ведь, – пробормотал он. – Дожила все-таки моя жирная туша до того дня…

Но на самом деле это его нисколько не смущало. То был самый счастливый вечер за последние десять лет его жизни, и он пользовался им, наслаждаясь каждой секундой. Однако он не переставал наблюдать за окружающими и вскоре пришел к выводу, что даже в раю хватает вонючек. Второе пришествие так и не наступило.

В тени за помостом стояли трое крепких мужчин в кожаных доспехах. Он знал их столь же хорошо, как и Рагнарсона. Хаакен Черный Клык, молочный брат Браги, намного более мускулистый и напоминающий внешне скорее медведя, чем человека, смертельно опасный воин. Рескирд Драконобой, еще один реликт прошлых дней, дьявол в бою, по одному слову Браги вцеплявшийся врагу в горло, словно волк. И Рольф Прешка, ивасколовданец со стальным взглядом, враждебность которого означала верную смерть. Его преданность жене Браги граничила с болезнью и могла бы стать опасной для ее мужа – не будь Прешка еще больше предан ему самому.

Там стояли и другие старые товарищи – в боковых проходах, в тени и в нишах балконов и дверей. Турран из Вороньего Грая, брат Непанты, уже совсем седой и тем не менее все еще опасный. Их брат Вальтер, знаток сердечных дел и клинка, разумом подобный богу. Ярл Ааринг, Даль Хаас, Том Альтенкирк. Все они были здесь – старые закаленные мужчины, те, кому удалось выжить, настоящие герои гражданской войны. И среди них несколько новых лиц, о которых он знал, что они столь же преданы своему командиру, иначе танцевали сейчас бы среди павлинов.

Дела обстояли не лучшим образом. Он понял это, еще поднимаясь на помост. На двух почетных местах сидели посланники из Хаммад-аль-Накира, от их самого давнего врага Эль-Мюрида – ненасытного гиганта, находившегося к югу от Кавелина, за горами Капенрунг. Потребовались объединенные усилия десятка королевств, чтобы победить это государство религиозных фанатиков в отстоявшем на два десятилетия и уже наполовину забытом сражении, известном ныне как войны Эль-Мюрида. Те двое, несомненно, прошли через эту изматывающую бойню, так же как Насмешник, Браги и большинство стоявших в тени. Они помнили. И знали, что спор так и не решен.

Собственно, один из них помнил намного больше, чем любой из других гостей, не говоря уже об упивающемся собственной радостью смуглом толстячке. Он помнил день, когда они встретились в последний раз. Он помнил, кем был тот, кто пришел с севера в пустыню Смерти и с помощью дешевых фокусов снискал славу чародея, а потом поразил до глубины души надежду его господина Эль-Мюрида, Ученика. В то время нынешний посланник был молодым солдатом, диким и неукротимым, служившим в тыловом эшелоне Непобедимых лорда Насефа. Но он ничего не забыл.

Юный смуглый толстяк пришел развлечь стражу семьи Эль-Мюрида рассказами и фокусами, а потом ночью зарезал полдюжины стражников и сбежал с сокровищем Ученика, его бесценным сокровищем, единственным, что тот ценил выше, чем порученную ему Господом миссию.

Толстяк похитил дочь-девственницу Эль-Мюрида – и с тех пор никто ее не видел.

Случившееся подкосило Эль-Мюрида – по крайней мере на то время, которое потребовалось неверным, чтобы дать отпор волне пустынных всадников, изгоняющих творения Зла со своих земель.

А он, Хабибулла, умевший рубиться словно дьявол лицом к лицу с врагом, лежал в темноте с распоротым ударом меча животом и плакал. Не от боли и не потому, что ждал лишь смерти, которой сам потребовал, когда Ученик его допрашивал, но потому, что сознавал горе и мучения, которые причинил своему господину. А теперь он сидел во дворце неверного и молчал, наблюдая из-под полуприкрытых век.

Когда никто не мог его услышать, он сказал товарищу:

– Ахмед, Господь милосерден. Господь справедлив. Господь сам отдает врагов в руки Правоверного.

Ахмед не понял, что он имеет в виду, но до него дошло, что их посольство в стране язычников наконец принесло некие плоды – неожиданные, но сладкие и сочные, судя по выражению лица Хабибуллы.

– Шарлатан, болтун, – прошептал Хабибулла. – Мы еще встретимся.

Их обмена репликами никто не слышал.

В какую-то минуту взгляды гостей обратились к теням за помостом. Насмешник быстро повернулся навстречу королеве Фиане Меликар Сардиге ип Криф. Он не видел ее уже несколько лет, несмотря на ее странный обычай часто прогуливаться по улицам города, смешиваясь с простонародьем Воргреберга. Время не пощадило королеву. Хотя ей еще не было тридцати, выглядела она так, что годилась той блондинке в матери.

Нет, она не подурнела. Она осталась столь же красивой, хотя красота ее стала более зрелой, более многообещающей, чем та, что помнил Насмешник. Но она выглядела безгранично усталой, словно держалась на ногах лишь благодаря своей миссии властительницы государства.

Похоже, ее появления никто не ожидал.

Она подошла к Браги, и глаза ее заблестели, что сразу же объяснило недавнее горькое замечание Эланы. По городу ходили слухи, дошедшие даже до квартала силуро, но суть их никого не волновала, по крайней мере пока дела сердечные не вступали в противоречие с государственными.