– Куда они его тащат? – прошептал Луций.

– А ты не знаешь? – удивился нищий. – Погребальный костер Суллы сложен на Марсовом поле. Там и его гробница, ее уже соорудили.

– На Марсовом поле? Но там хоронили только царей!

Нищий пожал плечами:

– Цари не цари, а Сулла точно указал в завещании, где должна находиться его гробница – на Марсовом поле.

Наконец длинная погребальная колонна прошла. Многие зрители пристраивались в хвосте, и Луций, с его мрачным намерением увидеть, как тело предается огню, последовал их примеру, как и нищий, державшийся рядом с ним. Впоследствии, на протяжении многих лет, стоило Луцию вспомнить день похорон Суллы, как его нос непроизвольно морщился.

Пока на Марсово поле стягивалась огромная толпа, небо затянули грозовые тучи. Люди, которым предстояло разжечь костер, поглядывая на потемневший небосвод, нервно переговаривались. Но стоило народу собраться, как облака вдруг расступились и установленные на вершине костра похоронные дроги осветились мягкими солнечными лучами.

– Ну, теперь ясно, что за толки пойдут, – пробормотал нищий, подавшись ближе к Луцию и обдав его еще более густой волной смрада.

Слова его звучали, как жужжание саранчи.

Костер подожгли. Языки пламени вздымались все выше и выше. Луций стоял так близко, что в лицо ему пахнуло жаром. Нищий указал на памятник, находившийся поблизости, и на гробницу размером с маленький храм. Он что-то говорил, но треск и рев пламени заглушали слова. Луций нахмурился и покачал головой.

Нищий заговорил громче:

– Что там написано, на фронтоне храма? Говорят, Сулла сам сочинил себе эпитафию.

Волны исходившего от костра жара затрудняли чтение, но, прищурившись, Луций все же смог разобрать надпись.

Нищий хрипло расхохотался. Луций смотрел на него со смешанным чувством жалости и отвращения.

– Ты кто?

– Никто. Один из врагов Суллы, получивший полное воздаяние, наверное, так. Я был солдатом. Воевал за Цинну, потом за Мария, но всегда против Суллы, на что у меня имелись особые основания. И посмотри на меня теперь! Сулла расплатился со мной сполна! А как насчет тебя, гражданин? Ты прекрасно одет, этакий щеголь, руки-ноги у тебя целы – надо думать, ты один из его друзей? Ты тоже получил от него по заслугам?

Луций, имевший при себе небольшой кошель с монетами, полез было в него, но потом передумал и отдал его нищему целиком. Прежде чем ошеломленный оборванец успел вымолвить слова благодарности, Луций протиснулся через толпу, выбрался из нее и направился назад, в город.

Форум был пуст, и, когда он шел по мощеным плитам, звук его шагов разносился гулким эхом. Проходя мимо Ростры, Луций неожиданно ощутил холодок. Он поднял глаза и увидел золотую статую Суллы: солнце, находившееся за головой, образовывало вокруг нее светящийся нимб. Даже после смерти диктатор отбрасывал на все живое вокруг себя холодную тень.

Зима в тот год выдалась особенно непогожей: день за днем город продували колючие ветры, приносившие то холодные дожди, то мокрый снег. По утрам долины, как чаши с молоком, наполнялись стылым, белым туманом, а холмы покрывались наледью, делавшей шедшие мощеные улицы на склонах опасно скользкими.

Луций Пинарий подхватил простуду в самом начале зимы, да так и не мог от нее отделаться: хворь переходила с одной части тела на другую, прихватывая то здесь, то там, но не отпуская. Он редко выходил из дома и редко принимал гостей, а потому и новости, обсуждавшиеся на Форуме, узнал с опозданием от словоохотливого мастера, приглашенного починить крышу.

Корабль Гая Юлия Цезаря был захвачен в Эгейском море пиратами.

Луций не видел ни Юлии, ни своего сына месяцами, резонно полагая, что от редких его посещений одна морока. Однако, услышав о несчастье, приключившемся с ее братом, решил, что Юлию это сведет с ума, и почувствовал себя обязанным с ней повидаться. Надсадно кашляя, Луций облачился в толстый шерстяной плащ и в сопровождении раба двинулся по темным, промерзшим улицам к дальней стороне Палатина, где Юлия жила со своим мужем Квинтом Педием.

По-видимому, этот брак оказался для нее удачным, хотя поначалу она была несчастна. Никто в ту пору не знал, сколько продлится диктатура Суллы, и приходилось проявлять осторожность. Луций с горечью подумал о том, что Юлия легко приспособилась к изменившимся обстоятельствам, – и она, и ее брат умели приспосабливаться к чему угодно. Правда, Луций приспособился и сам, но на свой собственный лад. Просто, чтобы не сойти с ума, он запретил себе всякие мысли о том, что Юлия когда-нибудь могла бы развестись с Педием и вновь выйти за него. Правда, после смерти Суллы эти мысли стали возвращаться, особенно когда слишком остро ощущалось одиночество. Однако, подчинившись тогда Сулле, он утратил достоинство римлянина, а лишившись достоинства, не имел воли вернуть себе то, что когда-то ему принадлежало. И не было смысла винить в чем-то ни богов, ни Гая, ни даже Суллу. Мужу пристало самому отвечать за себя.

Раб-привратник впустил его в дом Педия, и Юлия, выглядевшая удивленной, но не слишком обеспокоенной, приняла его в комнате, примыкавшей к саду, с горящими жаровнями и закрытыми, чтобы не впускать холод, ставнями.

То, что он увидел, было как нож в сердце, ибо даже широкие складки просторной столы не могли скрыть ее беременности. Она приметила, что Луций таращится на ее живот, и потупилась.

Подавив очередной приступ жестокого кашля, Луций прохрипел:

– Я пришел, потому что услышал новости о твоем брате.

Юлия резко выдохнула.

– Ну, что ты слышал?

– Что его захватили пираты.

– И что?

– Больше ничего.

Юлия поморщилась: это уже давно не было новостью. Он напугал ее, заставив подумать, уж не дошло ли до него какое-нибудь известие, которое от нее утаили, а оказывается, вообще притащился попусту. Она не скрывала раздражения.

– Если я могу что-то сделать… Я подумал… – неловко и сбивчиво бормотал Луций.

– Это очень любезно с твоей стороны, но мы с Квинтом уже собрали выкуп и отослали его. Теперь все, что нам остается, – это ждать.

– Понимаю.

Губы Юлии тронула легкая улыбка.

– Надо полагать, те, кто захватил его в плен, неграмотны. Знай они, как расписывает их Гай в своих письмах, ни за что не позволили бы ему переслать их.

– Ты получала от него вести?

– А как бы еще мы узнали о положении дел? Гай написал, что находится в плену, попросил собрать выкуп и не преминул обрисовать своих пленителей – тупых, неотесанных мужланов. Его послушать, так получается, будто он там вовсю ими командует – требует, чтобы ему подавали лучшие яства, отвели удобную спальню, и даже пытается учить их хорошим манерам. «С подобными существами нельзя разговаривать, им можно лишь отдавать команды, как собакам» – так он пишет. Можно подумать, что весь предыдущий опыт идеально подготовил его к роли пиратского вожака. – Юлия опустила глаза. – Конечно, не исключено, что вся его бравада – лишь попытка успокоить меня, а заодно приободриться и самому. Шутки шутками, но эти люди – грабители и убийцы. О том, что они проделывают с несчастными, угодившими им в лапы, рассказывают страшные истории.