Теперь ей захотелось выпить стакан горячего молока. Виктория села на постели, подобрав ноги, позвонила в серебряный колокольчик и подождала, пока из передней появится ночная горничная. Никто не пришел. Наморщив нос, Виктория позвонила еще раз. И опять ничего не произошло.

— Ох, сейчас встану и всыплю кому-то по первое число…

Выбравшись из постели, Виктория набросила пеньюар, заколола волосы серебряным гребнем и вдела ноги в домашние туфли на семидюймовых каблуках, с меховыми помпонами на острых мысках. А потом… случилось что-то страшное. Без всякого перехода Виктория словно ухнула в бездонный колодец, а, придя в себя, обнаружила, что стоит посреди слабо освещенной гостиной, и со стен взирают с остекленелой тревогой головы оленей, кабанов и медведей. И еще там был…

— Доброй ночи, Виктория.

Небрежно, по-хозяйски развалясь в кожаном кресле у камина, Чамберс ворошил кочергой угли. Перед ним на кофейном столике стоял хрустальный магический шар, накрытый куском черного бархата.

— Мистер Чамберс.

— Как поживаете, — проговорил он спокойно.

Виктория потерла глаза. Как злой колдун оказался здесь, да еще среди ночи? Прислуга, охрана, сигнализация, неприступный семифутовый каменный забор, злющие сторожевые псы, способные разорвать в клочья любого незваного гостя. Разве собаки не должны были залаять, когда он зашел в дом?

— Ваши собачки спят, Виктория, — ласково сказал колдун.

— А охранники?

— И охранники ваши спят, и прислуга, и ваш сын.

Виктория повернула голову и увидела в холле неподвижные, как статуи, фигуры охранников, замершие в тех позах, где их застиг глубокий, неодолимый сон.

— Как вы это провернули?

— Скажем, не самый легкий трюк, но и далеко не самый сложный для меня, — ответил Чамберс, омерзительно чувственными движениями поглаживая свою кудрявую козлиную бородку.

— Но… как вы отключили сигнализацию?

— Тут все просто донельзя. Ваш муж мне долго и подробно объяснял и рассказывал, как она отключается, сообщил все коды доступа, а также выдал мне запасной комплект ключей от вашего дома. От вашей городской квартиры. От своего рабочего кабинета. И банковского сейфа. Заодно любезно сообщил мне номера ваших банковских счетов.

Поразительные известия заставили Викторию покачнуться, но, в целом, она осталась спокойна и несгибаема. План действий моментально созрел в ее голове. Завтра поутру она доберется до салемского филиала Корпорации. Или напрямую свяжется с братом и объяснит суть проблемы. Никита, солнышко, будет рад помочь. Меткий снайпер превратит мозги Чамберса в нашпигованное огнем и свинцом осиное гнездо.

— Ясно. Вы все же не шарлатан. Вы великолепный, умелый гипнотизер. Вы гипнотизируете моего мужа? Но на самом деле ничего такого нет.

— А вот и есть, — не согласился Чамберс и повел по комнате пухлой, унизанной тяжелыми перстнями, рукой, и в углах комнаты зашевелились, задышали, заметались слуги колдуна, чудовищные, древние тени. Бесформенные, неживые, но овеществленные, рабски покорные и податливые, тени шпионили, подслушивали, подсматривали, а потом возвращались к хозяину и доносили, выбалтывали тайны и секреты, пересказывали сплетни и грязные слухи.

От вида теней у Виктории в голове сделалось пусто, дыхание сбилось, и принялись подгибаться ноги, особенно когда она разглядела, что у слуг злого колдуна есть призрачные лица, сотканные из потоков курящейся эктоплазмы, и лица эти — наполовину человеческие, а наполовину — раскосые кошачьи морды.

— Что это за твари? — прошептала она мигом севшим голосом.

— О, Виктория, они очень древние. Призванные, Пожранные, Падшие, Перерожденные.

— Они… могут причинить мне вред?

Чамберс усмехнулся.

— Достаточно их прикосновения, чтобы высосать из вас жизнь, целиком, без остатка. Если я прикажу, разумеется. Но я, конечно, ничего подобного приказывать им не буду. Не бойтесь. Подойдите, — и Чамберс поманил ее пальцем.

Виктория, сама себе не веря, подошла, медленно, мягко ступая.

— Присядьте, — сказал Чамберс, приветливо кивнув на кресло напротив.

Признаться, Виктория не понимала, отчего до сих пор не напрудила в свои кружевные штанишки. Невзирая на увещевания астролога, она была напугана до смерти, хотя и отчаянно силилась не показывать вида.

— Но… кто вы такой? Неужели и впрямь колдун? Колдовство… тени… как это возможно?

Маслянистое лицо Чамберса, разукрашенное, как мазками алой и желтой краски, отблесками пламени, отобразило досаду. Он явно не испытывал желания распространяться об источнике своих сверхъестественных сил, но, все же, сообщил Виктории кое-что.

— Секреты тьмы с детства манили и привлекали меня. Я посвятил долгие годы… да что там, десятилетия, штудируя ветхие фолианты, изучая древние магические ритуалы и обряды, проводя алхимические опыты, рыская по кладбищам в поисках запчастей для моего гомункула. Для целой армии гомункулов! К сожалению, тех компонентов, что я сумел разыскать на погостах и кладбищах, оказалось недостаточно, и мне пришлось устроиться на работу в морг, где я сумел получить доступ к гораздо большему разнообразию биологических материалов…

Виктория не сумела сдержаться от негодующего возгласа.

— Ты больной, извращенный выродок!

— Да, с точки зрения примитивной обывательской морали я и впрямь переступил черту, но мною руководили высшие цели! Увы, мне не удалось их достичь. То есть, удалось… хотя и не в полной мере. Но, в целом, можно сказать, мои усилия окупились с лихвой. Меня заметили. Демоны… могущественные существа, которые поделились со мной своей силой и своими знаниями. Мне доводилось слышать, что люди, которые прежде сталкивались с этими демонами, сходили с ума или умирали… но не я. Когда они пришли ко мне, я ждал и был готов. Я был…

Чамберс замолчал, будто силясь справиться с нахлынувшими сильными чувствами.

— Да, был… впрочем, довольно обо мне. Давайте поговорим о вас, Виктория. Расскажите мне, отчего вы так расстроены.

— Я вовсе не расстроена… о чем вы, не пойму.

Чамберс перегнулся через столик и взял ее за руку.

— Виктория, — сказал он, проникновенно и преданно заглядывая своей затравленной жертве в глаза, — не надо меня бояться. Я вам ничего плохого не сделаю. Я здесь, чтобы помочь.

— Помочь? Зачем вы постоянно забиваете Гордону голову вашей… чушью?

— О? Нет. Эта чушь, как выразились, всегда была у него в голове. Как тина в пруду, — проговорил Чамберс, заставив ее подумать о стоячей, подернутой плесенью глубокой воде и об утопленниках, — у вашего мужа в голове вообще чрезвычайно много увлекательного. Работать с ним на редкость тяжело, но оттого вдвойне интересно. Вам ведь тоже с ним тяжело приходится, девочка? — поинтересовался Чамберс необычайно сочувственно, напрочь сбив с толку Викторию своим замечанием.