мусор. Такое даже бездомной собаке стыдно давать.

– Я их ел, и ничего…

– Да ты вообще, смотрю, неразборчив в еде. Ешь что попало, совсем как…

– Свиньи?

Ответный вопрос, казалось, охладил пыл Саши, и он замолк.

– Наверное, ты прав. Я всегда ел обычную еду. Мне тяжело приспособиться к дорогим продуктам. В горло не лезут, стоит вспомнить их цену. – Мелл изобразил подобие улыбки, но в этот раз она давалась ему труднее, чем обычно. Он убрал еду со стола и встал у мойки, словно боясь показаться Саше на глаза, когда тот внезапно встал и открыл холодильник.

– Хоть овощи с фруктами…

Он открыл выдвижную полку, выделенную под них, и закатил глаза.

– Дай угадаю. Они тоже были по акции.

– Да?

– Ты задаешь вопрос или отвечаешь?

– Да.

– Я же говорил: если понадобится, то бери деньги у меня. В следующий раз не экономь на качестве еды. Почему не позаботился о бюджете сразу? Я же не могу контролировать еще и это.

Мелл вжал голову в плечи и сжал края фартука.

– Прости.

– И сними этот дурацкий фартук. Он просто идиотский и тебе совсем не идет!

Саша достал огурцы и помидоры в маленьких лотках, шумно закрыл выдвижную полку, будто желая ее выломать, и захлопнул холодильник так, что тот затрясся.

– Я постараюсь приготовить из этого салат. Надеюсь, не отравлюсь.

– Давай помогу.

– Не нужно.

Если нарезание огурцов далось принцу с легкостью, то скользкие помидоры никак не поддавались. В какой-то момент нож соскочил с кожуры, и лезвие задело Сашин палец.

Мелл рванул к аптечке в шкафу.

– Сейчас…

– Я сам! Это всего лишь царапина.

Пока Саша занимался обработкой раны, Мелл тихонько дорезал овощи и насыпал их в тарелку.

Так прошел завтрак. К обеду Мелл, как и было велено, накупил свежих продуктов и решил удивить друга чем-нибудь непривычным для его рациона. Однако, поставив перед ним тарелку с блюдом, услышал скептическое:

– А это что за жижа в масле?

– Лазанья, – не растерялся Мелл. – Я сделал ее по рецепту бабушки. Она его просто…

Саша встал, выбросил лазанью вместе с тарелкой в мусоропровод и вернулся на место.

– Ты даже не попробовал.

– Прости, но это выглядит как билет на жизнь с повышенным холестерином.

Он открыл розовую коробочку с тремя маленькими круглыми пирожными.

– А это – как билет на сахарный диабет. – Саша ткнул ближайшее пирожное ложкой. – Даже по их виду можно понять, что сделаны из самых дешевых и, следовательно, вредных ингредиентов, которые только можно было найти. – Он закрыл коробку. – Мне самому их выбросить или?..

– Э-э-э, нет! – Мелл перехватил пирожные, прижав их к груди. – Они стоили пятнадцать евро. Я их съем, если ты не хочешь.

– Пожалуй, я что-нибудь сам закажу.

– Думаешь, они приготовят лучше меня?

Тишина.

– Знаешь, – грустно ухмыльнулся Мелл, – я начинаю думать, что дело не в еде.

– Начинаешь думать? Это что-то новенькое.

Мелл жалобно изогнул брови и молча вышел из кухни.

Настало время ужина. Саша спустился в кухню, не отрывая от экрана телефона измученных глаз.

«С кем-то опять переписывается», – решил Мелл, ловко снимая фартук. Он полагал, что новое блюдо вызовет тот же шквал возмущений, но морально уже подготовился к ним.

– Пицца? – еще у порога в кухню стал недоумевать Саша. – Серьезно?

– Я сам ее с нуля приготовил, – торжественно заявил Мелл. – Она на тонком тесте, сыр с ферментами микробного происхождения, свежее куриное мясо из отдела с фермерскими продуктами, соус из натуральных ингредиентов, все запечено в духовке на медленном огне, так что тесто мягкое и светлое, но полностью готовое, а продукты сохранили полезные свойства. Вот, кстати, полный список ингредиентов и этикетки с составами продуктов. Я все предусмотрел, такое ты должен есть.

Саша цокнул языком и отодвинул от себя пустую тарелку.

– Ты считаешь, что это можно есть на ужин? Хотя потенциал есть, и ты явно совершенствуешься, но все еще ничего не смыслишь в хорошей еде.

– И это я слышу от парня, который не может порезать овощи не поранившись? – Впервые со дня знакомства в голосе Мелла прорезалось неприкрытое возмущение, и в глазах вспыхнула накопившаяся злость.

Саша уставился на него в полном недоумении, как если бы перед ним заговорил неодушевленный предмет.

– Я не понимаю, за что ты так со мной, – продолжал Мелл прерывистым голосом. – Думаешь, если я никак не реагирую на твои колкости, то это потому что я тупой и не понимаю их? Я все понимаю. С самого начала. С первого дня. Но вот что остается для меня загадкой – природа твоей грубости по отношению ко мне. Я реагирую, потому что… Потому что мне не хочется заострять на этом внимание и говорить тебе неприятные слова в ответ так же, как ты из раза в раз бросаешь их мне.

Он прервался на пару секунд, а потом продолжил:

– Да, я могу быть неуклюжим и даже глуповатым, но все равно не заслуживаю такого отношения. Так, как со мной, ты ни с кем не общаешься. А за что? За то, что переживаю за тебя? Хочу подружиться? Стараюсь помочь? И главное, ты не даешь мне напрямую понять, что я тебе надоел. Ты просто говоришь что-то неприятное и уходишь, держишься холодно, смотришь свысока, словно я какая-то прислуга, а потом опять приходишь. Скажи, что я сделал, чтобы заслужить подобную предвзятость?

Ведь в какой-то момент все наладилось. Я так радовался этому. А теперь ты опять относишься ко мне так, словно я… Словно я… Мне даже сравнить не с чем, потому что я не представляю, над кем можно так измываться!

Мелл оттолкнулся от стола, с тяжелым выдохом повернулся к нему спиной и схватился за стол. Он выдержал многозначительную паузу, вновь повернулся к Саше, избегая зрительного контакта, и заговорил тихо:

– Я могу долго терпеть в надежде на лучшее, но неужели ты не думаешь о том, что твои слова и поступки могут причинить боль тем, кто желает тебе добра? Я понимаю, что Анджеллина была твоим другом и ее утрата тебя сильно ранила, как и всех нас. Я понимаю, что подчиненные не дают тебе покоя вот уже несколько недель, что ты очень устал от всего и хочешь отдохнуть. Да я бы на твоем месте уже давно свихнулся!

Мелл поднял глаза, и от увиденных в них застывших слез Саша похолодел.

– Но неужели все это – повод так отвратительно относиться к другим? Думаешь, если я обычно молчу, отшучиваюсь, пытаюсь угодить, то это значит, что я ничего не понимаю? Да с первого дня нашего знакомства от каждого твоего слова, каждого твоего холодного взгляда мне хочется забиться в угол! Я боялся дышать рядом с тобой и не знал, как мне себя вести, чтобы не раздражать тебя, потому что порой мне казалось, что тебя раздражает все, что движется. Со мной еще никто так не обращался. Ты придирался и продолжаешь придираться