«Деятельность реакционных сил в Чехословакии облегчалась тем, что в ЦК КПЧ сложился и действовал помимо Президиума ЦК КПЧ „второй центр“, который от имени партии направлял работу средств массовой пропаганды, располагал рядом важных постов в партийном аппарате, МВД, МИД и других министерствах и ведомствах ЧССР. „Второй центр“ поддерживал контакты с различными реакционными организациями и клубами, координировал их действия. Руководителем штаба „второго центра“ являлся КРИГЕЛЬ. Наряду с ним в руководство этого центра входили ШИК, ЦИСАРЖ, МЛЫНАРЖ (МЮЛЛЕР), СЛАВИК, ПАВЕЛ, КОЛАРЖ, ШИМОН, ГОЛЬДШТЮККЕР, ПЕЛИКАН».

1 мая 1968 года формально даже еще не зарегистрированная оппозиция продемонстрировала свою мощь во время первомайской демонстрации. КАН, по собственным оценкам, вывел на нее около 10 тысяч человек. Улыбающийся, как обычно, Дубчек мог видеть антикоммунистические лозунги над головами демонстрантов.

Мощь едва возникшей политической оппозиции встревожила всех в руководстве КПЧ – от «консерваторов» до «либералов». При всем своем демократизме ни Дубчек, ни Цисарж властью делиться пока не хотели. Дубчек явно лукавил, когда в своих мемуарах (изданных в начале 90-х уже после крушения социализма в Чехословакии) писал: «Я никогда не забуду празднования 1-го мая в Праге в 1968 году. Моя жена, которая следила за ликующими толпами с боковой трибуны, тоже вспоминала об этом дне с глубокой теплотой. После стольких лет срежиссированных шествий это был добровольный „хеппенинг“… Настроение людей было свободным и радостным… Я помню членов двух новых организаций – Клуба активных беспартийных (КАН) и Ассоциации бывших политзаключенных (К-231), – которые шли около нас под лозунгами, выражающими поддержку нашей политике…»[554] Дубчек явно выдавал здесь желаемое за действительное. Колонна КАН провозглашала здравицы Бенешу и Масарику, но отнюдь не Дубчеку или КПЧ. Цветы кановцы также преподнесли не Дубчеку, а беспартийному президенту Свободе.

В любом случае мощь только что возникшей политической оппозиции 1 мая встревожила не только Москву, но и сам Президиум ЦК КПЧ, где единодушно решили пока притормозить процесс регистрации КАН и К-231.

В мае 1968 года было принято решение о возобновлении деятельности первичных организаций партий Национального фронта (социалистической и народной) на предприятиях. Ранее там были лишь первичные организации КПЧ.

Некоммунистические партии Национального фронта во время «пражской весны» росли как на дрожжах. Количество членов Чехословацкой социалистической партии (ЧСП) выросло в январе – июне 1968 года с 10715 до 17 323 человек, численность опиравшейся на церковь Чехословацкой народной партии (ЧНП) – с 20642 до 46 028 человек[555]. Особенно сильно увеличила свои ряды организация ЧСП в Брно, которой руководил бывший политзаключенный и ярый противник КПЧ Йозеф Подседник, – со 100 до 180 членов.

В ЧСП в духе борьбы с «извращениями 50-х годов» был отстранен от должности председатель партии Алоис Нойман. Его сменил министр юстиции Богуслав Кучера. Такой же процесс «очищения» прошел и в ЧНП. Там 31 марта 1968-го сместили председателя партии Антонина Поспишила, с 1951 года занимавшего этот пост. Руководство сменили и словацкие некоммунистические партии – Партия свободы и Партия словацкого возрождения.

И ЧНП, и ЧСП в 1968 году были уже не союзницами коммунистов, как раньше.

В новых программных установках ЧСП[556], как и до февраля 1948 года, делался упор на «особый, гуманистический» путь к социализму, с опорой на человека, а не на коллектив[557]. Партия официально отреклась от марксизма и выступала за разные формы собственности, хотя и социалистической. Отвергалась однопартийная система как ведущая к «дегенерации общества».

ЧНП опубликовала проект своей новой программы в конце мая 1968 года. Партия вернулась к своим христианско-демократическим корням. Народники считали основой общества не коллектив (как коммунисты) и не отдельную личность (как социалисты), а семью. В экономической части программы осторожно говорилось о необходимости ограничить монопольное положение предприятий и вести внешнюю торговлю со всеми странами на равных условиях (то есть отказаться от ориентации на СССР и другие страны социализма).

20 мая 1968 года на собрании ЧНП в Карловых Варах член президиума правления ЧНП Влчек призвал бороться с КПЧ за власть. Многие выступающие требовали выхода ЧССР из ОВД. Члены ЧСП требовали роспуска Народной милиции как инструмента компартии.

Растущую самостоятельность ЧНП и ЧСП всячески поддерживал новый председатель Национального фронта «коммунист-реформатор» Кригель.

При этом общественные организации – члены Национального фронта – весной 1968 года фактически прекратили осознанную деятельность в общегосударственном масштабе.

Однако Дубчек и большинство членов Президиума ЦК КПЧ решительно отвергли выдвинутую «реформатором» Кригелем концепцию Национального фронта в условиях «демократизации». Кригель предложил, чтобы не КПЧ, а именно Национальный фронт разработал правительственную программу реформ. Формально это было, наверное, «демократично», ведь выборы в парламент проходили по спискам Национального фронта, а парламент формировал кабинет министров. Но к 1968 году Национальный фронт фактически существовал только на бумаге. В него входили КПЧ (1,5 миллиона членов) и три другие партии (в которых суммарно было менее 50 тысяч членов). Никакого аппарата или организаций фронта на местах не существовало.

В этих условиях (и искушенный в аппаратных интригах Дубчек это четко видел) Национальный фронт (точнее, его вывеска) стал бы только личным трамплином для прыжка на высший пост в стране для самого Кригеля. Отсюда и такое единодушие в Президиуме ЦК против этого «реформатора».

Профсоюзы еще весной 1968 года заменили все руководство, полностью вышли из-под контроля КПЧ (хотя ими по-прежнему руководили члены партии) и даже переформатировали все отраслевые союзы: вместо 12 в чешских землях их стало 30.

Правда, все права для активной работы профсоюзы имели по закону еще с 1959 года, и «пражская весна» ничего здесь не прибавила. Именно социализм дал чехословацким профсоюзам полномочия, которых их коллеги, например в США, не имели. Так, без санкции профсоюза руководство предприятия в ЧССР не могло менять распорядок труда, вводить сверхурочные работы, издавать или менять нормы выработки, выписывать премии, принимать новых или увольнять старых работников.

В 1968 году профсоюзы сосредоточились на одном требовании – немедленно и резко повысить зарплату. Все, кто указывал на экономическую несостоятельность такого подхода, тут же зачислялись в «консерваторы».