10 мая 1968 года Ростоу направил Раску меморандум, озаглавленный «Советские угрозы Чехословакии»[547]. Этими угрозами Ростоу считал начавшиеся в Польше маневры войск ОВД: «Русские колеблются. Поэтому сейчас самое время дать им сигнал…» Ростоу предлагал, чтобы Джонсон немедленно вызвал посла СССР в США Добрынина и потребовал от него объяснений относительно маневров ОВД. Далее Ростоу планировал создать специальную группу НАТО высокого уровня для мониторинга ситуации в Чехословакии. Эта группа должна была подготовить план реагирования Североатлантического блока на возможное обострение положения в ЧССР.

Однако ни Раск, ни Джонсон алармистских настроений Ростоу не поддержали.

Столь же осторожного мнения, хотя и по другой причине, придерживалось и посольство США в ФРГ. В своей телеграмме от 10 мая 1968 года оно отмечало, что, в отличие от кризиса 1956-го в Венгрии, передвижение американских войск в ФРГ «ближе к чешской границе или вообще пересечение чешской границы для помощи чехам в отражении советской атаки»[548] возможно, учитывая общую границу ЧССР и ФРГ. Однако правительство ФРГ (в которое тогда входили социал-демократы) предупредило, что Бонн настроен против любой американской военной акции с территории ФРГ. Заместитель министра иностранных дел ФРГ Зам даже потребовал от посла США в ФРГ МакГи, чтобы американцы умерили тон пропаганды против ЧССР с радиостанций «Свободная Европа» в Мюнхене и РИАС в Западном Берлине. В этом контексте МакГи считал любые совместные с ФРГ действия против ЧССР с территории Западной Германии «нереалистичными».

11 мая 1968 года Раск в телеграмме миссии США при НАТО инициировал постоянный обмен мнениями между странами блока относительно ситуации в Чехословакии, однако пока рекомендовал воздержаться от шагов, которые могли быть расценены в мире как «необычная озабоченность» НАТО положением дел в ЧССР[549].

Между тем США по-прежнему не желали решать реальные, наболевшие вопросы двусторонних американо-чехословацких отношений. Новый министр иностранных дел, «реформатор» Иржи Гаек в беседе с американским послом 28 мая 1968 года констатировал, что с 1962-го двусторонние отношения не только не улучшились, но и в некотором смысле даже откатились назад[550]. Гаек вновь требовал возврата золотого запаса страны, отметив, что оккупация Чехословакии гитлеровской Германией произошла при попустительстве западных держав, в том числе и США. Бим опять не смог сказать в ответ ничего конкретного (как и по делу Шейны), но сообщил в госдепартамент, что, по его мнению, Прага использует вопрос золота для укрепления своего авторитета в «коммунистическом мире» и «предотвращения естественных проамериканских симпатий внутри страны».

Итак, в США решили никак не поддерживать «пражскую весну» по трем соображениям. Во-первых, руководство Дубчека оценивалось как слабое и разрозненное, в связи с чем было непонятно, куда вообще идет страна. Во-вторых, события во Вьетнаме побуждали США воздерживаться от любого обострения отношений с СССР. Новый внешнеполитический кризис американцам был не нужен. В-третьих, Дубчек и все «реформаторы» декларировали верность СССР и Варшавскому договору. Такая модель социализма американцев никак не устраивала. Наоборот, в Вашингтоне боялись, что в случае успеха чехословацкой модели «социализма с человеческим лицом» социализм в целом станет более притягательным и укрепит свои позиции в мире. А это коренным образом противоречило национальным интересам США.

Интересна позиция американских и вообще западных СМИ по отношению к «пражской весне». Главные газеты США (как и Западной Европы) хвалили Дубчека и других реформаторов за «самостоятельность» и «защиту национальных интересов».

Например, правая газета ФРГ «Ди Вельт» писала в июле 1968 года, что против Дубчека в ЧССР объединились сталинисты, консерваторы, «люди Новотного», «всецело зависимые от Москвы» и ждущие оттуда помощи.

Все эти отклики западных СМИ (в том числе и откровенно антисоветские) без комментариев активно перепечатывала «Руде Право» под заголовками типа «Мир в поддержку чехословацких реформ» и т. д.[551] Зато гнев центрального органа КПЧ вызвала 16-страничная статья «Является ли чешская либерализация реальной?» в правом американском издании «Хьюман Ивентс» (тираж 115 тысяч экземпляров, издавался в Вашингтоне). В ней говорилось, что Дубчек сам же «выпустил кошку из мешка», а президент Свобода «виноват» в том, что выступает за продолжение дружбы с СССР. «Руде Право» с прискорбием отмечало «антиреформаторский тон» статьи на фоне «в целом объективного отношения американской прессы» к событиям в ЧССР.

Стоит заметить, что основанный в 1944 году американский консервативный еженедельник «Хьюман ивентс», по признанию будущего президента США Рейгана, был его любимым изданием много лет.

Помимо Дубчека «героем дня» на Западе был Шик – благодаря своим «рыночным убеждениям». Например, британский Ланкастерский университет присудил Шику звание почетного доктора за «строительство такой социалистической экономики, которая реагировала бы на потребности рынка». Шик получил диплом лично из рук принцессы Александры, входившей в попечительский фонд университета[552].

Между тем к началу мая 1968 года в ЧССР уже оформились оппозиционные организации, которые хотели не «исправления социализма», а его полной ликвидации.

Хотя Дубчек и не разрешил членам социал-демократической партии легально ее воссоздать (ведь ЧСДП сама слилась с КПЧ в 1948-м, и воскрешение социал-демократической партии означало раскол самой КПЧ), открыто и беспрепятственно действовал учредительный комитет этой партии. При этом для «либералов» в чехословацком руководстве характерен следующий подход. Когда министр внутренних дел Павел решил встретиться с социал-демократами, другой «реформатор», Смрковский предложил ему на всякий случай установить в кабинете записывающую аппаратуру.

Подготовительный комитет по возрождению социал-демократической партии создал в мае 1968 года сын бывшего видного социал-демократа Рудольфа Бехине Зденек Бехине. Орган Союза писателей «Литерарни листы» немедленно опубликовал письмо деятелей культуры в поддержку восстановления партии. В конце июля 1968 года по просьбе «реформаторов» из КПЧ подготовительный комитет объявил о прекращении своей деятельности, чтобы не злить Москву. Но на самом деле работа комитета продолжалась, и в июле того же 1968-го было уже создано 150 первичных организаций социал-демократической партии, в которых насчитывалось 1500 членов.

Так как в Программе действий КПЧ была предусмотрена свобода создания общественных организаций, то уже 8 апреля 1968 года в национальный комитет Праги с просьбой о регистрации обратился Клуб активных беспартийных (известный под своей чешской аббревиатурой КАН, Klub angažovaných nestraníků (KAN)). Несмотря на вывеску «клуб», это с самого начала было антикоммунистическое политическое движение, декларировавшее свой оппозиционный характер по отношению к властям. В клуб не допускались не только члены КПЧ, но и члены остальных партий Национального фронта (социалистической и народной). На учредительном собрании клуба 5 апреля 1968 года присутствовали около 200 человек. Клуб постановил бороться за демократию, гуманизм и процветание – слова «социализм» тщательно избегали.