Нанизанное на нить мысленного поиска заклятие Зова Души угасло, исполнив свое предназначение, и теперь боги быстро втягивали нити своей силы назад, заодно перемещая в Лоуленд и две души жиотоважцев. Монистэль поддерживал душу юного Мичжеля, измотанного страхом, мучительным ожиданием собственного конца и самим пребыванием в Бездне.

– Кстати, а что это за подарочек ты оставил Звездочету? – решил уточнить Джей.

– Разрывное заклятие, – радостно пояснил изобретательный Элегор. – Испытанная штука! Сработает, когда его что-нибудь коснется. Если повезет, это будет сам хозяин ловушки.

– Пусть попробует на зуб твой подарочек! – мстительно обрадовался бывший заключенный вар.

– Здорово! – восхитился принц. – Жалко только, что кое-кто, не будем упоминать его имени всуе, к своим демонам на званные обеды не ходит.

– Я бы на твоем месте помолчал, во всяком случае, пока мы не вернемся в Лоуленд, – более знакомый с особенностями Межуровнья и его всезнающего Повелителя и гораздо чаще, чем все прочие его соотечественники, вместе взятые, посещавший Бездну, на удивление быстро предостерег Элегор.

При всей своей обычной бесшабашности и рисковости, иногда герцог не был чужд разумной осторожности. Эти странные приступы нападали на него тогда, когда поневоле приходилось заботиться о безопасности более слабых, беззащитных и не столь живучих, как он сам, созданий. Во все остальное время Элегор либо влипал в неприятности, либо вылезал из них, либо только намеревался влезть, и его за уши оттаскивал от «любимого блюда» принц Лейм, отличавшийся здравым смыслом и рассудительностью, никак не соответствовавшими юному возрасту.

– Да ладно, мы почти дома, – откликнулся Джей, чувствуя, впрочем, что его и в самом деле несколько занесло, но не желая признавать просчета.

Повелитель Межуровнья, обладая, как и любое Создание Силы, возможностью слышать все, что говорят о его персоне не только в мрачных исконных владениях, но и на Уровнях, без сомнения, слышал плохо завуалированный ехидный выпад его высочества в свой адрес. Но вот откликнулся ли он на него столь мстительным образом или все случившееся можно списать на случайное совпадение и вибрации пространства, так и осталось для лоулендцев загадкой. Разгадывать ее, требуя отчета у Дракона Бездны, не решились бы даже сумасшедшие боги Мира Узла.

Как бы то ни было, нечто громадное, представлявшее собой наихудший ночной кошмар, порожденный червем-мутантом, крокодилом, акулой, и до сих пор мирно сопровождавшее нить мысленного поиска, внезапно ринулось наперерез нити сил и оборвало ее. Конец, оставшийся в Межуровнье, хлестнул тварь по боку и рассек ее надвое. Обе ее половины, издав визг, полный яростной боли, по сравнению с которым звук, производимый соприкосновением стекла и ржавой пилы, показался бы музыкой гения, исчезли во тьме. Варварски оборванные тварью жгуты силы, утратив гармоничную цельность плетения, спружинили, развились в три отдельные нити и втянулись в воронку тьмы, обозначив выход из Бездны в мир Уровней.

Нити силы безжалостным кнутом хлестнули по душам Джея и Элегора и другим тонким структурам нефизических оболочек богов. Вся мощь, влитая в заклинания и перешедшая в личные нити силы, обрушилась на жертвы. Герцог, валявшийся на полу по собственной прихоти, зарылся лицом в ворс ковра. Джей свалился с кресла в остром приступе болевого шока и в бессознательном состоянии корчился на полу в позе эмбриона.

Охнула, втянув воздух сквозь зубы, и согнулась в кресле принцесса Элия, по которой прошлась волна силы, отдаваясь через плетение, удерживающее души богов в Лоуленде. Богиня ощутила, как от хлесткого удара окончательно прервалась связь Монистэля с его телом, и теперь сеть принцессы и нить, свитая из ее силы, стали для Высшего вара и Мичжеля единственной дорогой на Уровни. Почувствовав страдания сестры и не дожидаясь ее просьб о помощи, Энтиор и Мелиор синхронно потянулись и, удивительно бережно коснувшись рук богини, направили к ней целительные заклятия, снимающие боль.

– Что происходит? – Вара Магжа и Фарж, наученные горьким опытом Мичжеля, не кинулись сразу к пострадавшим богам и удержали от импульсивного поступка Ижену, решив уточнить у принцев, каковы причины происходящего.

То, что что-то идет не так, было очевидно даже несведущим в магии простым жиотоважцам. Когда все в порядке, боги не падают ни с того ни с сего в обморок с лицами, искаженными страданием, богиня не исторгает мучительных стонов, Высший вар не прекращает дышать, а лица оставшихся в сознании богов не отражают столь явной озабоченности.

– Не в моих силах дать вам ответ, прекрасная вара, – сохраняя видимость неизменной любезности, ответил Мелиор, встревоженно проверяя состояние сестры – это единственное, что сейчас волновало его по-настоящему. – Мы ощутили лишь, как расплелись нити силы, составляющие луч мысленного поиска. Вопрос предназначен тому, кто видит больше и дальше, чем боги. Связист, что случилось?

– Что-что… – сварливо отозвались Силы, маскируя неожиданной вздорностью страх и неподдельную озабоченность. – Какая-то гадина в Межуровнье с голодухи или по дури перекусила луч силы, он расплелся и отдачей хлестанул наших парней по тонким структурам. Мало не показалось! От собственной силы попробуй надежную защиту выставить, проще самого себя за шкирку приподнять! Хорошо еще, что Элия их привязывающей сетью оплела, лишь это смягчило удар, а так бы души на куски посекло. Вот тогда бы никакой целитель не помог. Но и богине досталось порядочно. Чудо уже то, что сама в глубокую отключку не ушла. Теперь только Элия держит нить, уходящую в Бездну и связывающую ее с душой вара Монистэля. Она потихоньку подтягивает душу к себе. А Монистэль удерживает Мичжеля, накрепко вцепился. Ждать надо и надеяться, что больше в Межуровнье никто мешать им не станет.

Некоторая часть слов Связиста так и осталась загадкой для жиотоважцев, но того, что они поняли, с лихвой хватило для того, чтобы встревожиться.

– А мы можем им помочь? – неуверенно спросила Ижена, кивнув на Джея и Элегора. – Может быть, вызвать нашего лекаря Чринка или лоулендских целителей?

– Нет, малышка, трогать их или пытаться лечить сейчас ни в коем случае нельзя, чтобы душам не повредить, – категорически возразил Связист. – Любое воздействие только обернется для парней новой мукой. Сами выкарабкаются, не впервой. Мало ли их в жизни било? Поваляются чуток, да авось отлежатся, живучие ведь, мерзавцы, как демоны.

Фарж с новым уважением покосился на принцессу Элию. Женщина напряженно всматривалась в какие-то только ей одной видимые дали. На лбу принцессы выступили мелкие бисеринки пота, припухла до крови прокушенная губа. Казалось, только заботливые сильные руки братьев удерживают ее в сидячем положении. Пусть она была женщиной и богиней любви, но сейчас принцесса вела себя как настоящий воин. Фарж ист Вальк, даже зная, что Элии не до внешних знаков внимания, и вряд ли она вообще видит кого-то в этой комнате, вынул из ножен оба меча и, скрестив их, отвесил принцессе глубокий поясной поклон, каким воин отдает честь победившему сопернику или учителю.

Прошло несколько мучительных минут ожидания, и Элия, облегченно вздохнув, откинулась на спинку кресла, руки принцев разжались. Одновременно согнуло судорогой занемевшее тело вара Мичжеля и, отчаянно кашляя, словно заново обучаясь науке дышать, юноша сел на кровати и потер грудь. Восхищенно взвизгнув, Ижена вырвалась из объятий Магжи, которая на всякий случай придерживала жрицу, и бросилась к другу. Разметав подушки, девушка прыгнула на кровать и, крепко обвив тонкими руками шею вара, воскликнула, осыпая его быстрыми пылкими поцелуями: