Да если бы и поучаствовать пришлось – под милицейским щитом это не страшно и уже всяко легче, чем смена на кузнечном. Войдя в постоянный штабной список, Стас стал полуосвобожденным, как это называлось, активистом, смена ему выпадала лишь пару раз в неделю, и он очень надеялся вскоре уничтожить эту пару как класс – вместе с приставкой «и. о.».

На начальника штаба замахиваться было рано, да и образования Стасу не хватало, но пост был вполне подходящей среднесрочной перспективой – например, следующего года. Если, конечно, раньше не повезет по какой-то другой линии – могут ведь в комитет комсомола позвать, в профсоюзы или в школу милиции. Желательно с прицелом на нормальный участок работы. Идти стажером на участок или помощником эксперта-криминалиста Стасу не улыбалось: большой интерес – круглые сутки сучить ножками, срываться по первому звонку и ото всех получать по шее, не имея права передать полученное следующей шее.

Следователи и опера такое право имеют. Они власть, которая при желании умеет пристукнуть, посадить или размазать по стеночке кого угодно. Хотя и носителям такой власти приходится, понятно, бегать и засиживаться по вечерам и выходным. Как сейчас, например.

Стас пришел в УВД в седьмом часу, сильно сомневаясь, что в самом деле застанет людей, готовых его опрашивать. Сомнения оказались напрасными.

По звонку дежурного за Стасом спустился усатый лейтенант Ильин, восстановленный, стало быть, в должности, молча пожал руку и показал – иди, мол, вперед, да побыстрее. И провел прямиком в кабинет начальника УВД. Этого Стас не ожидал.

Тем более он не ожидал увидеть там почти все районное милицейское начальство, да еще с перебором в лице трех незнакомых офицеров – двух майоров и подполковника – и дядьки в гражданском, моложавого, глазастого и с пышным чубом.

Судя по степени накуренности, сидели они давно.

– Наконец-то, – сказал майор Еременко, когда Ильин отрапортовал, что Гаврилов из БКД явился. – Заставляешь себя ждать, молодой человек.

– Прибыл, как только сказали, – спокойно ответил Стас. – Я дежурил, раций у нас нет. В штаб вернулся, это, двадцать минут назад, узнал, что вызываете, сразу сюда.

Еременко недовольно заворочался на стуле, – похоже, он не любил никаких возражений, даже по существу, на будущее это следует учесть, – и сказал:

– Рации им еще. В шпионов играете всё.

– Ну ладно, ладно, Аркадий Григорьевич, запугаете сейчас парня, – добродушно сказал моложавый в костюме. – Давайте лучше к делу сразу. Пусть наш герой расскажет, как Гильманова задержал.

Вот, подумал Стас торжествующе и начал говорить давно сочиненную и по пути сюда почти вызубренную речь, стараясь быть кратким, естественным и, главное, скромным – и чтобы видно было, что это именно скромность, а не застенчивость и не честность болванчика. Вроде получилось: слушали внимательно, не отвлекаясь и не перебивая, кое-кто даже делал пометки, а когда Стас похвастался, что нож сразу обернул в вырванный из блокнота листок и убрал в карман, чтобы не стереть отпечатков и следов, даже Еременко покивал одобрительно – ну или утвердительно хотя бы. И уточнил:

– Нож у Гильманова в руке был, не рядом валялся? В смысле, точно нож его, не метнули в него, не подбросили? И на нем самом ни царапинки?

– Нет, товарищ майор, такая спящая красавица прямо был. – Тут Стас позволил себе хихикнуть, сразу посерьезнел, потому что никто на веселье не откликнулся, и деловито добавил: – Еле в себя пришел, как с похмелья, хоть и не пьяный, – хорошо его приложили, в общем.

– Что ж вы этого хорошего не задержали-то и не установили? – спросил презрительно подполковник – наверное, из горуправления.

Стас сокрушенно вздохнул и объяснил ему, но также и Еременко с чубатым:

– Виноват, не успели. Да и не велено без повода пацанов хватать, а повод-то мы потом уже обнаружили. Ну и если разрешите добавить: это левый парнишка какой-то, просто спортсмен, видимо, может, из сорок пятого даже – в карьере подростков оттуда видели, а Гетман как раз между сорок пятым и вторым комплексом живет, на две компании. Возможно, своего и решил проучить, такой конфликт на ходу, знаете, как у пацанов бывает, да на боксера нарвался.

– А если бы не на боксера, у нас бы детский труп был? – спросил чубатый уже без улыбки.

Еременко пожал плечами, один из майоров оторвался от бумажки, кашлянул, как бы спрашивая разрешения, увидел его в повернутых лицах начальства и сказал:

– Это не факт. Гильманов на учете, конечно, давно и проходил по двести шестой, потом еще по сто семнадцатой чуть не сел, но отмазался – ну, там и девка была та еще лахудра. Но с оружием он раньше не светился.

– Кто у нас светился-то, – сказал подполковник брюзгливо.

– Да? – удивился чубатый. – А мне тут легенды рассказывали про заточки, топоры даже.

Стас сглотнул, вспомнив пацанов на пустыре. Тогда Ильин заставил его переписать рапорт, чтобы в новом варианте не упоминался ни топор, ни задержанный малец, которого чуть не ухайдакал Иванушкин и который потом так таинственно исчез. Но до чубатого легенды, значит, дошли. Интересно, только ли про топоры.

Подполковник решительно возразил:

– Нет-нет, слава богу, без вил и топоров пока. У них в основном дворовый такой инвентарь – палки от клюшек, ножки от табуреток. Иногда цепи и эти, японские, как их – нунчаки, да. Но чтобы ножи… Крайний случай совсем.

– Вот на этот случай у нас как раз и действуют меры безопасности, и особый режим нахождения подростков без сопровождения взрослых, и рейды вот этих вот ребят, – с напором сказал Еременко, кивая на Стаса.

Как будто мы успели бы – да и успели, что сделали бы против ножа-то, подумал Стас, но ничего говорить не стал. Он только теперь вдруг представил себе это явственно – дерзкий пацан, которого они упустили, оказался бы не боксером или просто не таким быстрым и получил бы перо под ребра, а потом Гетман с пером вышел бы навстречу их троице – и решил бы, что неплохо избавиться от свидетелей. Стаса аж передернуло, но вроде никто не заметил. Начальство спорило.

Еременко все гнул свою линию: «А вы говорите, толку нет от комендантского часа», а чубатый справедливо указывал, что Гильманова, вообще-то, задержали сильно засветло, и вдруг подтянул к дискуссии Стаса:

– Ну хорошо, а по вечерам у нас как? Нет-нет, пускай молодой человек скажет как непосредственный, так сказать, и постоянный свидетель и участник.

Стаса это пожелание застало врасплох, поэтому он решил не пытаться и здесь заработать очки особо острым проникновением в тему – последствия могли быть неожиданными, – а отделался уверенным:

– В целом спокойнее стало, практически без эксцессов.

Чубатый кивнул и сказал:

– То есть версия первая – зря ужесточение режима ввели, раз и без того все спокойно, версия вторая – именно из-за введения ужесточенного режима и спокойно все. Вы, Аркадий Григорьевич, конечно, второй версии придерживаетесь – и будете настаивать на продлении особого режима, я правильно понял?