Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти так же, как те из нас, кто служит дипломатами на службе у канцлера, - подумал он с легкой внутренней улыбкой.
- Это то, что рад услышать любой священник, ваше величество. - Он тоже позволил себе внешнюю улыбку, но затем выражение его лица стало серьезным. - Тем не менее, я благодарен за это, ваше величество. На самом деле, я только хотел бы, чтобы все князья и короли Сэйфхолда в равной степени помнили о своих обязанностях перед Богом и Его Церковью.
Выражение лица Горджи, казалось, застыло, и его глаза сузились.
- Простите меня, отец, - сказал он после недолгого колебания, - но какой князь или король может быть настолько рассеян, чтобы забыть об этих обязанностях?
- Мать-Церковь и святая инквизиция должны всегда помнить о том, каким образом обязанности и ответственность - и искушения - мирской власти могут отвлечь правителя от его долга перед Богом, - серьезно сказал Макгригейр. - Не все из них так щепетильны, как вы, когда дело доходит до выполнения этих обязанностей, ваше величество.
- Я нахожу эту мысль удручающей, отец, - медленно произнес Горджа. - И, честно говоря, немного пугающей, поскольку я должен предположить, что вы рассказываете мне это не просто так.
- Не беспокойтесь, что кто-то недоволен вашим собственным уважением к Матери-Церкви, ваше величество, - тон Макгригейра был обнадеживающим, и он снова улыбнулся, хотя и немного печально. - И все же вы совершенно правы. Я здесь, чтобы увидеть вас из-за недостатков властителей. В частности, викарий Замсин все больше и больше беспокоится о другом правителе. Том, чья озабоченность мирской властью и богатством завела его опасно далеко от пути послушания Богу и Его Церкви. И том, с кем, я боюсь, вы тесно связаны.
Смуглое лицо Горджи слегка побледнело, и на его лбу появилось несколько мелких капель пота, которые не имели ничего общего с утренней жарой и влажностью.
- Уверяю вас, отец, что я никогда не стал бы связывать себя с кем-либо, кто бросил бы вызов Богу! - Он решительно покачал головой. - Если бы я хоть на мгновение поверил, что князь Гек...
- Простите меня, ваше величество, - мягко вмешался Макгригейр. - У меня не было намерения намекать, что вы или кто-либо в Таро виновен в чем-либо подобном. Действительно, мне следовало бы с самого начала дать понять, что вы сами не несете ответственности за свои отношения с ним. Это был ваш отец, который подписал договор о союзе с его отцом.
Горджа открыл было рот, но снова закрыл его с едва слышным щелчком. Макгригейр почти буквально видел, как мысли сменяют друг друга в его мозгу, и терпеливо ждал, пока король Таро разберется с ними.
Это не заняло много времени, и плечи Горджи расправились, как будто с них сняли тяжесть. Очевидно, он боялся, что Макгригейр был в Трэнжире из-за того, что совет викариев узнал о его тайных переговорах с Гектором из Корисанды. Для канцлера было далеко не так уж неслыханно использовать священнических дипломатов Церкви, чтобы предостеречь светских правителей от союзов, которые Церковь не одобряла. И при обычных обстоятельствах Храм был бы очень недоволен махинациями Гектора. Сочетание его очевидных амбиций и умения, с которым он манипулировал ситуацией, сделало бы его существенной угрозой равновесию, которое Церковь стремилась поддерживать, чтобы не дать какому-либо одному светскому правителю стать слишком могущественным.
Горджа знал об этом так же хорошо, как и Макгригейр. Точно так же, как он знал, что Храм неоднократно поощрял амбиции и алчность светского правителя в противовес власти кого-то другого, кого совет викариев не одобрял еще сильнее. Так что, если личный представитель канцлера не пытался предостеречь Горджу от Гектора...
- Отец, - сказал король через мгновение, - из того, что вы сказали, я могу только предположить, что вы имеете в виду Хааралда из Чариса.
- Увы, боюсь, что да, - серьезно ответил Макгригейр.
- Я... потрясен, услышав это, - сказал Горджа и задумчиво потер свою коротко подстриженную бороду. - В то время как я всегда знал, что Хааралд... глубоко осознавал, скажем так, возможности, которые предоставляют ему богатство и военно-морская мощь его королевства, я всегда верил, что он в равной степени осознает свою ответственность перед Богом и его Церковью. Уверяю вас, если бы я хоть на мгновение поверил, что это не так, это заставило бы меня очень серьезно и критически подумать о договоре между Таро и Чарисом.
- Викарий Замсин опасается, что соблазн мирской власти вкупе с его, без сомнения, искренним чувством ответственности перед своей династией сбивают Хааралда с пути истинного. - Макгригейр слегка подчеркнул существительное "династия" и увидел, как глаза Горджи сузились, когда он понял подтекст.
Странно, - подумал Макгригейр, - как хорошо викарии могут различать ответственность кого-то другого перед землей, которой он правит, и ответственность за амбиции своей династии.
Это была не та мысль, о которой должен был думать священник, но те, кто служил дипломатами Матери-Церкви, должны были понимать реалии, стоящие за их миссиями. Макгригейр оценил это, но не позволил ни следу своих размышлений отразиться на лице, печально покачав головой.
- Мы слышим некоторые тревожные сообщения из Чариса, - продолжил он. - Очевидно, всегда была какая-то причина для беспокойства, учитывая удаленность Чариса от Храма. Однако эти последние "новшества" вызывают наибольшее беспокойство. Хотя ни одно из них, по-видимому, не нарушает Запретов, перемены порождают перемены, и не пройдет много времени, прежде чем нарушения действительно произойдут.
- Могу я спросить, намерена ли Мать-Церковь предпринять какие-либо действия? - неуверенно спросил Горджа.
- Какой бы обеспокоенной Мать-Церковь ни была или может стать, - ответил Макгригейр, - она должна всегда помнить о своей ответственности действовать только после тщательного обдумывания и зрелого размышления. Она также никогда не должна забывать, что ею управляют смертные люди, и что смертные люди - даже те, кто призван к оранжевому - всегда подвержены ошибкам. Из-за этого она не решается обнажить свой меч до тех пор, пока не убедится без тени сомнения, что произошло нарушение. С огромной властью Матери-Церкви и ее столь же большой ответственностью за то, чтобы использовать эту власть разумно и в соответствии с Божьей волей, приходит обязанность быть безоговорочно уверенной в том, что грань между тьмой и светом действительно пересечена, прежде чем она
