Его состояние переполошило медиков — в палату зачастили врачи-специалисты. Однако апатия, несмотря ни на какие меры, не покидала Саню, и только биологические часы где-то глубоко внутри его существа отсчитывали дни, часы, минуты и секунды, оставшиеся до выписки из госпиталя, обещанной Вихлюевым.

На третьи сутки в палате появился полковник Худайбердыев. Ваганов в это время находился в Кабуле, Тайфун улетел в края «южнее южных», где его уже поджидал заменщик. Санины соседи внезапно исчезли — кто отправился на перевязки или процедуры, кто попрыгал на костылях перекурить…

— Что, Искандер, закручинился? — Полковник присел в ногах кровати. — Тоскуешь по Афродите? Серьезная причина…

— Это не тоска, рафик Давлет, — с трудом выговорил тот. — Ума не приложу, что делать, как дальше с этим жить? Как я Гале в глаза посмотрю? Она же знала, знала, на что решается… — Он безнадежно махнул рукой.

— Я ведь говорил тебе когда-то, что основателем моего рода считается праотец-волк? — неожиданно спросил туркмен, искоса разглядывая раненого.

— Ну, — вяло отозвался тот. — А какое отношение это имеет к нам с Галиной?

— Ты послушай, а потом сам сделаешь вывод, — предложил полковник. — Так вот, волки — сильные, умные, выносливые, жестокие и красивые звери. Но в их поведении есть некоторые особенности, отличающие их от всех остальных хищников… Кстати, как ты думаешь, что произойдет, если ты попытаешься отнять щенка у овчарки? — спросил он.

— Как что? — буркнул Хантер. — Порвет, да так, что мало не покажется…

— Точно! — согласился туркмен. — А вот сильная и мудрая матерая волчица, которая в своей стае является, как сказали бы музыканты, альтерирующей доминантой, никогда не станет защищать свое потомство от человека. Просто уйдет, уклонившись от столкновения с человеком, хотя могла бы нанести ему раны гораздо более страшные, чем овчарка. Ведь волк истинный боец по своему характеру — он рождается в крови, в крови и встречает смерть. Но почему же волчица поступает именно так? А потому, что здесь действуют законы сохранения вида, сохранения волков как таковых. Самка сможет наплодить еще множество волчат, но для этого ей необходимо уцелеть самой. Соображаешь? — Полковник снова пристально взглянул на Хантера.

— Пока еще нет, — ответил тот. — И при чем тут все эти волчьи отношения?!

— Не спеши, не спеши, не спеши! — остановил его Худайбердыев. — Законы нашего мира не так уж отличаются от законов мира животных: та же жестокая конкуренция, то же поедание слабого сильным, только называется это по-другому. Галина твоя оказалась мудрее, чем обычная женщина. Иными словами, чтобы сохранить «волчий генофонд» — предводителя стаи, — она решила пожертвовать еще не родившимся волчонком!

Рафик Давлет на мгновение умолк, раздумывая.

— Поверь мне: она осознанно приняла это решение. Галина просчитала все: варианты развития событий, вызовы и риски, и в конце концов избрала оптимальный путь. И это означает, что твоему выводку в будущем предстоит занять и удерживать доминирующие позиции в суровой иерархии этого мира… Запомни это, брат мой по духу и крови! — добавил туркмен.

— Если, конечно, он когда-нибудь появится, этот выводок! — горячечно прошептал Хантер, все глубже проникаясь парадоксальной логикой этого удивительного человека.

— Не спеши, не спеши, не спеши! — снова осадил его полковник. — Во-первых, в девяти случаях из десяти в бесплодии женщин виноваты мужчины. А во-вторых, пройдет совсем немного времени, все встанет на свои места, и ты разберешься со своими женщинами и детьми. Закончится война, осядет пыль, ветер унесет дым, остынут стволы и горячие головы. Вам обоим — и тебе, и твоей Афродите, — снова захочется настоящей любви, которую вы, по злой иронии судьбы, познали второпях, на войне. И ты снова безудержно захочешь прикоснуться к ней, как тогда, когда вы укрылись за горным водопадом — помнишь эту нашу поездку? И вы вернетесь друг к другу и станете одним целым, это неизбежно. Успокоенный мирной жизнью, с душой, не обремененной жаждой мести, ты сделаешь свое мужское дело куда увереннее и разумнее, никуда не торопясь и не растрачивая свое семя на двух женщин! Роберт Бернс — был такой шотландский поэт — однажды сказал очень верную вещь, касающуюся и войны, и мира. В переводе это звучит примерно так: «Создать приятней одного, чем истребить десяток!» Так что, Искандер, — выше свой волчий нос! А сейчас вставай и начинай собираться. Форму тебе уже привезли — новенький вертолетный камуфляж. Борт уходит на Кабул через два часа, летишь вместе со мной. С нами на борту будут кое-какие клерки из политотдела армии, но ты никого не трогай — пусть живут, пока живется… Вопросы есть?

— Один, — неожиданно широко улыбнулся Хантер. — Насчет водопада. Вы… все-таки… что-то видели?.. — Он почувствовал, как горячая волна ударила в лицо.

— Еще как! — воскликнул полковник. — Горная вода прозрачна, как хрусталь, а падающий поток иногда образует какое-то подобие оптической линзы, и называется это явление «эффектом линзы». Так что вашу «водную Камасутру», дружище, можно было наблюдать с расстояния в целый километр! Чем мы и занимались со Светланой, правда, недолго. — Он от души расхохотался. — И скажу по чести — мы с нею весьма признательны вам за это смелое эротическое шоу! Благодаря вам в ту ночь к нам словно вернулась молодость, а заодно мы убедились, что и после сорока пяти супружеская жизнь может быть чрезвычайно увлекательной!..

Через час капитан Петренко облачился во все «с нуля». На нем были вертолетный камуфляж, такие же бушлат и кепи, и только берцы остались прежними. Из оружия — Галин «окурок» и ПМ, остальное улетело «на юга» вместе с Тайфуном. Собрав подарки, купленные вместе с Галей на рынках Кабула и Джелалабада, он вместе с Худайбердыевым прибыл на аэродром.

На том же АН-26 летел в Кабул генерал Захаров — Член военного совета Сороковой армии. Рафик Давлет, как выяснилось, был с ним на короткой ноге и «на ты», оба непринужденно беседовали без всяких чинов. Вероятно, в разговоре был упомянут и Петренко, потому что генерал поднялся и направился к нему, чтобы обменяться рукопожатиями.

И тут вышел конфуз: протянутая рука генерала повисла в воздухе. Санин правый рукав был намертво прихвачен суровыми нитками к борту бушлата, чтобы обеспечить неподвижность ключицы со вставленной в нее титановой спицей. Возникла неловкая пауза, Хантер замер, сразу взмокнув от пота, а Захаров продолжал стоять с протянутой рукой.

— Капитана Петренко, несмотря на его «звездную болезнь», судя по всему, в детстве так и не научили здороваться по-человечески, — отпустил ядовитую реплику подполковник Заснин, давний Санин враг, также оказавшийся на борту. — Он, видите ли, даже генералу руки подать не желает!

— Капитан Петренко, — зычно возразил Худайбердыев, поднимаясь и подходя к Захарову, — получил пулевое и множественные осколочные ранения в правую руку и только что вышел из госпиталя. Вдобавок у него сломана ключица, поэтому и рукав к бушлату пришит, чтобы не потревожить срастающиеся кости. Так что ты, Александр Иванович, уж прости парня!