Сани Аслы отмахали по льду фьорда уже почти полмили. Деревню покидали опоздавшие. Интересно, нашелся ли кто-нибудь, кто отказался этой морозной ночью бросать свою хижину только из-за истории пьяного крестьянина и сигнального огня на утесе? Кальф надеялся, что дураков не нашлось. Рыбак видел троллей, и для него уже не было сомнений в том, что рассказывали о чудовищах. Так выглядят людоеды!

Рыбак протянул руки к огню, надел толстые, подбитые мехом рукавицы. Он старался не пересекать каменный круг, венчавший вершину. По козьей тропе он поспешил на противоположный склон Январского утеса. А затем увидел их! Три огромные фигуры. Они широкими шагами топали по глубокому снегу, ориентируясь по его следу.

Кальф судорожно сглотнул. Нельзя было долго оставаться у огня! Его сияние, должно быть, видно далеко в лесу. Он буквально позвал людоедов. И им наверняка понравится, что огонь, на котором они его зажарят, уже разведен!

Кальф поглядел на каменный круг. В нем много лет назад спасся Мандред. Случилось чудо, и он попал в Альвенмарк. Но туда Кальфу не хотелось! Асла не должна потерять еще и его. Довольно того, что Альфадас бродит где-то в далеких эльфийских землях, вместо того чтобы находиться здесь и помогать своим.

Тролли приближались. Они заметили, как от утеса отъехали маленькие сани. Кальф отошел назад. Утес упирался во фьорд.

В свое первое лето в Фирнстайне Альфадас часто бывал здесь. Тогда он постоянно рассказывал о том, как все обернулось бы, спустись его отец другой дорогой. И в какой-то момент начал строить эту дорогу. Впрочем, это сильно сказано… Насколько Кальф знал, кроме Альфадаса, этой дорогой никто никогда не пользовался. Да и ярл ходил по ней только летом при хорошей погоде. Не посреди зимы.

Стоя на краю, рыбак обернулся. Тролли были так близко, что он слышал, как они переговариваются между собой. Где же этот проклятый спуск?

Наконец Кальф отыскал скрытый в снегу ржавый крюк. С него свисала веревка, совершенно почерневшая от грязи и плесени.

Первый тролль показался на краю каменного круга. Издав гортанный крик, он указал на Кальфа.

Рыбак снял рукавицы, ухватился за веревку и принялся спускаться по краю скалы. Пусть лучше он упадет, чем его сожрут!

Веревка обледенела. Лед впивался в голые пальцы Кальфа. Чем ниже он спускался, тем страшнее скрипели волокна. А затем веревка закончилась. Посреди отвесной скалы! Рыбак в отчаянии огляделся. На уступах лежал снег. В некоторых местах камень был покрыт прозрачным ледяным панцирем.

Чуть в стороне Кальф обнаружил изогнутый железный крюк. Там был узкий уступ, над которым, словно поручни, висела еще одна веревка. Кальф потянулся. Он почти ухватился за железо.

Грохот заставил его поднять голову. Тролли швыряли с утеса камни. В отчаянии Кальф подтянулся и оказался на уступе. Там был навес, защищавший его от неожиданного нападения. Вцепившись в веревку обеими руками, рыбак продолжил спуск. Уступ стал шире.

Под скальным навесом Кальф обнаружил нишу, на полу которой лежали почерневшие остатки дров. Очевидно, когда-то Альфадас устраивал здесь лагерь. На скале головешкой были вычерчены причудливые узоры. Странный человек ярл! Кальфу никогда не пришло бы в голову устроить лагерь на неприступной скале!

Рыбак посмотрел вниз, на фьорд. Беглецы уже отошли от деревни довольно далеко. Они сумеют уйти! Хорошо, что Асла так осторожна.

Сверху, с утеса, камни уже не летели. Кальф отважился выглянуть из укрытия. Тролли исчезли. Он осторожно выбрался на пару шагов. Ничего. Очевидно, людоеды прекратили охоту. Он выживет!

С легким сердцем рыбак стал искать другие следы лестницы Альфадаса. По железным крючьям, узким ступеням и веревкам он спускался по отвесной скале, пока наконец не достиг широкой осыпи, переходившей в ельник.

Осторожно продвигаясь вперед, он приближался к фьорду. Кальф прошел половину пути, когда камни за его спиной пришли в движение. Размахивая руками, он попытался удержать равновесие, рухнул навзничь и заскользил по камням. Ударился о крупный валун, перекувыркнулся. Больно стукнулся лодыжкой о скалу. Теперь он неудержимо приближался к елям! В холодном свете звезд он отчетливо видел мертвые ветки, торчащие из стволов, точно кинжалы.

Затем рыбака подбросило и он перевернулся в воздухе. Последовал болезненный удар. Кальф зажмурился и оказался в сугробе. Оглушенный, он огляделся по сторонам. До опушки оставалось едва ли пять шагов. Рыбак ощупал свое тело. Правая лодыжка, похоже, была вывихнута. Все кости болели. Но он ничего не сломал.

Со стоном Кальф выпрямился и захромал по направлению к темному еловому лесу. Если он продержится, то, возможно, через два часа нагонит беглецов на льду.

…С тех пор как сын Эгиль оставил отца, короля мучили дурные сны. Часто его находили одного среди ночи, одетого только в рубаху, сидящего в зале для празднеств. Правитель, до преклонного возраста обладавший медвежьей силой, угас за несколько недель.

То было время мрачных знамений. Рыночный зал в Гонтабу, который строили три года и который был первым зданием из камня в королевской столице, рухнул, когда на его крышу лег первый снег. И однажды днем на солнце появилась тень.

Это было ночью после первой сильной бури, когда Хорза послал за писарем, чтобы сделать завещание. Также позвал он к себе старейшего священнослужителя храма Лута. В тот день всем во дворе показалось, что Хорза вернул себе былую силу. В обед он пил крепкое вино. Вечером его настигла весть о троллях. Они появились на берегу, сожгли рыбацкую деревню и шли вдоль фьорда к королевской резиденции в Гонтабу.

Хорза послал гонцов во все концы, собрал войско перед воротами города. Через три дня на его зов откликнулись семь сотен человек. На конях и санях прибывали они по глубокому снегу, в то время как отчаявшиеся беженцы толпами стекались в столицу.

Под красным знаменем с орлом собрались солдаты, и король был среди них. Далеко раздавался громкий стук подков по льду, когда король повел войско в свою последнюю битву. Но что может сделать сила человеческая против гнева троллей! Даже самые храбрые королевские витязи были убиты. Слишком неравен был бой, проигранный прежде, чем меч обнажила рука воина. Хорза Крепкощит пал, но спас жизнь своему юному знаменосцу, ярлу Освину. И затихающим голосом приказал мальчику собрать вокруг себя выживших и уходить с ледяного поля, чтобы в другой день сразиться и победить.

— Приведи мне ярла Фирнстайна, — были последние слова Хорзы с крепким щитом.

Жизнь Хорзы Крепкощита (33–35),

записанная Эгингардом из Далуфа

Лагерь у склона Олловейн обнаружил покинутым. Здесь в истоптанном снегу терялся след Линдвин. Мастер меча не знал, сколько проспал на склоне. Должно быть, аркадийка наложила на него заклятие. Его раны зажили, но он чувствовал сильную слабость. Обнаружив в своей ладони камень альвов, он испугался до смерти. Позвал Линдвин… Затем пошел по ее следу, который привел его прямо к троллям. И понял, что произошло. Не колеблясь, он спрятал камень альвов, чтобы не носить его с собой. А затем отправился на поиски…