Оно называлось Темной зоной, и вопреки воле Аристарха, вопреки всем усилиям его прислужников, корабль, которым я управлял, стремительно проваливался в темную дыру, ведущую в этот таинственный и страшный мир.

Чтобы составить какой-то план действий и не погибнуть на самых первых шагах, когда я буду слишком уязвим и беспомощен в мире Адры, к которой теперь я так стремительно приближался, мне нужна была информация.

Я выяснил во время поединка со слухачом немало нового, хотя и оплатил эти знания дорогой ценой. Темное воинство узнало о моем решении и наверняка сумеет подготовиться, прежде чем нанесет следующий, гораздо более точно рассчитанный удар. То, что им приходится тщательно взвешивать свои действия, оценивать каждый мой встречный шаг — в этом я больше не сомневался.

Так, значит, я был воином третьей ступени… Так, значит, только моя рука способна коснуться страшного оружия архов, скрытого в замке света… Рука того, кто постиг тайную науку, кто был левраном и навсегда запомнил вкус чудовищного эликсира…

Вот почему они меня так боялись и стремились подчинить своей власти.

Сейчас, собственными усилиями расколов информационное поле, я узнал достаточно, чтобы понять: ключ ко всему находится на Адре.

Дисплей с клавиатурой для ввода данных в центральный путерасчетчик возвышался над пультом и словно усмехался мне в лицо. Словно спрашивал, хватит ли у меня мужества начать новый затяжной виток борьбы, на котором я, скорее всего, погибну. Ведь в тот, первый раз, ступив на дорогу деймов, я, в сущности, проиграл, так и не получив сил, достаточных для победы, остался вечным изгнанником. Меня вышвырнули обратно в мир людей, запретив возвращаться, и вот теперь я снова лезу на рожон.

Зачем? Что так притягивает меня туда? Неужели всего лишь воспоминание об утраченной свободе? Я чувствовал, что все гораздо серьезней. Слишком серьезно для того, чтобы оставить мне шанс победить в новой схватке.

«Не поздно ведь еще отказаться — никто об этом даже не узнает. Нужно лишь вернуть программу в прежнее состояние, изъять из машины новые координаты, пока она не успела приступить к выполнению самой операции выхода, — это еще возможно.

А потом со своим кольцом, с заключенным в нем безмерным могуществом, ты сможешь выбирать дороги народам. Само существование Комора будет зависеть только от твоего желания». Я узнал стиль этих фраз. И, чтобы покончить с искушением, направился к выходу из рубки, преодолевая сопротивление невидимой силы — словно шел навстречу плотному темному ветру.

Лан Брэк стоял на окраине поселка, облокотившись на полуразрушенный забор, и смотрел на заходящее солнце. Он мог стоять здесь год или два, ничего бы не изменилось.

Красное солнце висело у горизонта. Его нижний край утонул в холодных далеких песках пустынного пространства, протянувшегося во все стороны от поселка на многие тысячи километров.

Солнце висело в этом месте всегда, во всяком случае все то время, что Лан себя помнил. Правда, астроном говорил, что какое-то не видимое глазу движение все-таки происходит, но Лан ему не верил. Он давно уже не верил тому, что говорили ученые, обманувшие их во всем. Обманы копились, наслаивались друг на друга, отравляя саму надежду на изменение их скудной, тоскливой жизни.

Казалось, ложь пропитала этот мир насквозь. Все здесь выглядело не тем, чем было на самом деле. Под ровными песками пустыни скрывались бесчисленные каверны, соединенные в запутанный лабиринт, уходящий в глубины земли. Скалы, более легкие, чем вода, плавали на поверхности моря. Озера, манящие путника прохладой, скрывали в своем отражении лишь мертвый блеск вулканического стекла, а рощи, такие привлекательные издали, чаще всего оказывались вблизи ржавыми остатками неведомых древних механизмов.

Вздохнув, Лан выпрямился и медленно побрел по дорожке, в сторону от поселка, туда, где из-за низких холмов выглядывали решетчатые фермы бывшего космодрома.

Должность смотрителя, которую он занимал вот уже третий год, с тех пор как умер старый Мотан, считалась в колонии далеко не самой престижной, но она давала хоть какую-то иллюзию независимости от слишком жестко регламентированной жизни остальных колонистов. Вместе с двухразовым ежедневным питанием и отдельным жильем в коттеджах космодрома — этого было не так уж мало. К тому же в заброшенном и огромном мире старого космодрома Лан чувствовал себя почти хозяином, почти собственником никому, кроме него, не нужной свалки металлического хлама.

Сорок лет минуло с тех пор, как у них остановился последний механизм. Лан часто ломал голову над тем, что же все-таки произошло? Почему чужая планета терпела их присутствие все эти годы и почему в конце концов ее недра разверзлись и вытолкнули на поверхность целые орды крейгов…

Откуда они взялись, эти разумные и безжалостные чудовища, под хитоновым панцирем которых скрывалось все что угодно, кроме страха и сострадания? Если бы их разум не превосходил человеческий по своей холодной мощи, люди не уступили бы так просто своих плодородных, освоенных дедами земель. Но нашествие крейгов сопровождалось остановкой и разрушением всех механизмов и всего оружия колонистов. Причина этого явления так никогда и не была установлена.

Крейги не пользовались техникой, во всяком случае люди ничего не знали об этом. А в рукопашных схватках ни один человек не мог всерьез противостоять существам, равнодушным к боли и обладающим к тому же колоссальной силой в сочетании с естественной защитой прочного панциря.

Постепенно немногочисленные остатки колонистов были оттеснены в пустыню, к заброшенным развалинам старого космодрома. Все попытки людей вернуть захваченные территории или хотя бы вырваться из крохотного пятачка, содержащего внутри себя четыре гектара пашни да старый космодром, окончились неудачей.

Земли, которыми они теперь располагали, сильно смахивали на специально отведенный загон, окруженный мертвыми песками. Крейги иногда наведывались в поселок. Правда, прежних побоищ они теперь не устраивали, словно хотели сохранить остатки человеческой расы. Вполне возможно, ими руководили чисто гастрономические интересы. Прямых свидетельств о людоедстве крейгов не было, никто не знал, куда они уводят своих пленников и что происходит в глубоких подземных обиталищах, откуда не вернулся еще ни один человек.

Коттедж, выбранный Ланом в качестве жилища, стоял на самом краю бывшего космодрома. Здесь ему удалось отгородить от постоянных ветров, дующих с запада, небольшой огород, который он возделывал, чтобы разнообразить свой рацион, а заодно и заполнить бесконечное время дежурств. Сейчас, проходя мимо, он мельком отметил, что капуста в этом году уродилась особенно хорошо, несмотря на урезанные поливы.

В своей комнате Лан вскрыл тайник, надежно укрытый в стене, между листами пласторана, и проверил, все ли на месте. Здесь были странные вещи, найденные во время его долгих разведывательных прогулок по бесконечным коридорам административных и технических корпусов космодрома. Эти здания строили их прадеды. Но космодрому, похоже, так и не удалось послужить людям. Пески пустыни в конце концов прогрызли стены старых строений.