– В прямом. Никто не умирает. С недавних времен смерть – лишь один из рубежей, которые приходится преодолевать человеку на своем пути. А после нее – вечность. Ты не можешь умереть, если только сам того не захочешь.

Масарик смотрел на Карину, почувствовав, что та снова напряглась в его объятиях.

– Отец? – коротко спросил он.

– С ним все в порядке. Господин Сторас проходит типовой посмертный курс реабилитации в… на одной из специализированных площадок.

– И я даже могу с ним поговорить?

Карина покачала головой.

– Сейчас – нет. Во-первых, до окончания рекреации он попросту тебя не узнает. Во-вторых, любое общение нэмусинов с живущими на Текире запрещено категорически независимо от личностей. Мы не можем позволить, чтобы информация о посмертном существовании распространилась в обществе. Для него это станет слишком сильным потрясением, а уж что во что трансформируются всевозможные религиозные секты, даже представить страшно.

– Но ведь мне ты рассказала?

– Марик… – Карина вытерла запястьем глаза и слегка отстранилась, положив ладошку ему на грудь. – У меня к тебе вполне официальное предложение.

– Жениться даже не проси, согласен на алименты! – быстро сказал Масарик и слегка улыбнулся. Карина, однако, шутку не поддержала.

– Марик, я предлагаю тебе стать Демиургом, – серьезно сказала она. – Полноценным и полноправным. Твоя кандидатура была вынесена на общее рассмотрение еще полгода назад и поддержана единогласно.

– Как – Демиургом? Кем поддержана? – растерянно спросил Масарик.

– Настоящим Демиургом. Твою кандидатуру на рассмотрение внесла даже не я, а Миованна – ты знаешь ее как графиню Циннану Подосиновик. Она из Старших. Из предыдущего поколения. Все наши согласились тут же – Яни, Лика, Цу, Мати, Дор, Тома, даже не раздумывая. Джао, Майя и еще несколько Старших тебя тоже поддержали.

– Но зачем я вам? – внезапно Масарику показалось, что он попал в дурной сон. Ведь в жизни так не случается, верно? – Что во мне такого особенного? Я ведь даже толком не знаю ничего и не умею. Так, статейки строгаю…

– Марик, Демиург – в первую очередь его разум. Тело значения не имеет. Знания – тоже, в накопленном за миллионы лет Архиве их столько, что еще за миллион не разгрести. Главное – умение пользоваться своим интеллектом, и еще чувство ответственности. И того, и другого у тебя в избытке. Марик, не спеши отказываться. Ты не единственный. Программа «Свежая кровь» завершила нулевой цикл. Она потихоньку начинает набирать обороты, и в ближайшие десятилетия планируется создать много новых Демиургов. И из живущих, и из нэмусинов.

– Зачем?

– Зачем?.. Не знаю. Зачем вообще живут люди? Только для того, чтобы родиться, прожить несколько десятилетий и умереть? Марик, я не философ. Я просто знаю, что должна делать. И я делаю. И я хочу, чтобы ты пошел со мной.

– Кара… – Масарик почувствовал, что его слегка подташнивает, словно перед лицом серьезной опасности. – Я… я не знаю, что ответить.

– Я понимаю, Марик. Канса, жена Палека, прошла через то же, что и ты. Она тоже сомневалась до последнего момента. Парадокс в том, что те, кто мечтают заполучить в свои руки могущество Демиургов, совершенно к такой роли не пригодны. А те, кто пригодны, сомневаются. Сейчас я боюсь только одного: что ты откажешься. Я знаю, ты можешь отказаться. А у меня не хватит силы духа, чтобы преобразовать тебя без твоего разрешения. Марик, очень прошу: согласись. Если ты не хочешь быть со мной, тебе совершенно не обязательно себя принуждать. Мне достаточно знать, что с тобой все в порядке.

Карина осторожно спустилась с коленей Масарика и отступила на несколько шагов.

– Я хочу напомнить тебе, что ты уже успел забыть. Встань, Марик! Встань и иди!

И такая сила убеждения прозвучала в ее голосе, что Масарик машинально оттолкнулся от подлокотников, поднялся из кресла и шагнул к ней. А затем шагнул еще раз. И еще.

И замер, оглушенный случившимся.

Комната закружилась вокруг него и перевернулась, и когда он пришел в себя, то снова сидел в кресле. Встревоженная Карина склонялась над ним, держа его за руку.

– Марик! – позвала она встревоженно. – Марик, как ты себя чувствуешь?

– В порядке… кажется… – пробормотал Масарик, потирая лоб. – Мне на секунду показалось, что я…

– Нет, Марик. Не показалось. Ты в самом деле ходил.

Ощущение ног. Ступней. Пальцев. Непомерной тяжести в разучившихся ходить мышцах. За два десятилетия, проведенных в инвалидной коляске, он уже успел забыть, что это такое – ходить. Насколько же прекрасное ощущение!

– Я задействовала нейрошунт, обходящий поврежденный участок спинного мозга. Марик, я хочу, чтобы ты вспомнил, наконец, что такое нормальная жизнь. Без рефлексирования на тему несправедливости мира, просто вспомнил. Те тысячи безымянных парализованных, что висят тяжким грузом на твоих плечах, рано или поздно проживут свою нынешнюю жизнь и перейдут в следующую – с новыми телами, бессмертными, свободными от болезней и недостатков. Ты, если откажешься, никому не поможешь. Ты всего лишь бессмысленно потеряешь несколько десятилетий, которые мог бы потратить с куда большей пользой. Впереди вечность, но даже ее незачем растрачивать по пустякам.

– У меня голова кругом идет… – сказал Масарик, только чтобы хоть что-то сказать.

– Да. Я знаю. Марик, сейчас я уйду. Но я вернусь, когда ты захочешь. Тебе достаточно позвать меня вслух. Возможно, я не смогу прийти мгновенно, у меня слишком много обязательств перед другими. Но я приду.

Карина склонилась над ним еще сильнее и осторожно поцеловала его в губы.

– У бытия Демиургом есть и свои недостатки, – печально улыбнулась она. – Наши чувства медленно разгораются, но еще медленней угасают. Я не забуду про тебя, Марик, и не надейся. Только… Марик, я хотела сказать, что…

Она замялась.

– Марик, мне осталось существовать несколько дней.

– Что? – Масарик почувствовал, что сердце пропустило удар. – Как – несколько дней?

– Нет, совсем не то, что ты подумал, – быстро сказала Карина. – На самом деле я, конечно, останусь жива… ну, насколько ко мне вообще применим этот термин. Но я все-таки решилась. Роль Кисаки Сураграша не для меня. Раньше я надеялась, что смогу устроить в стране выборы и тихо отойти в тень после их завершения. Вплотную заняться здравоохранением, снова начать лечить. Не получится. Я всегда останусь центром притяжения и интриг. Я даже уехать назад в Катонию не могу – ну кто, скажи на милость, возьмет на работу хирургом бывшего диктатора? Да и потом, на меня ведь по-настоящему охотятся. И вряд ли перестанут после того, как я уйду в отставку. Все время держаться настороже, чтобы вовремя пресечь покушение без ущерба для окружающих?