Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебе уже говорил, Вам Кого, что маразм не противоречит материализму, – вяло отозвался Конотоп.
– Ну, ты меня понял, – отмахнулся Вам Кого.
– А где Цирикс? – спохватился я. – Ушла, что ли?
– Да нет, – ответил Вам Кого. – Там она, за палаткой лежит. Раскрыла своё пузо, все кишки наружу, и меняет процессоры по очереди, плюс оружие какое-то устанавливает. Это у неё, оказывается, главная забава в жизни – перманентный апгрейд. Я рядом с ней, можно сказать, жил несколько лет и не подозревал даже, что за это время у неё частота в тысячу раз выросла.
Внезапно стемнело, и на небе стали одна за другой загораться звёзды.
– Эх, – сказал Конотоп, – Кентела бы сюда. Он бы сказал сейчас что-нибудь.
– Что именно? – спросил я.
– Ну, не знаю. Он всегда говорил то, что первое в голову приходило. Вот мне сейчас почему-то в голову пришло: «Ангел крылом взмахнул». Он бы тоже выдал что-то в этом роде. И где он сейчас?
– Слушайте, – Вам Кого опрокинул в себя остатки водки из почти пустого стаканчика, – у нас завтра трудный день. И как раз стемнело. Не пойти ли нам спать?
– Хорошая мысль, – сказал Сам Дурак, сложил свой меч и отправился в палатку.
Вам Кого и Конотоп тоже постепенно исчезли из моего поля зрения. А я сидел и думал о всякой всячине. Сначала о Моргилке, потом о Цирикс, потом о Тамаре.
Вокруг меня раскинулось безбрежное небо, полное звёзд. Они моргали и, кажется, двигались, образовывая причудливые узоры, рисунки и даже надписи. Некоторые были смешными, некоторые серьёзными, а большинство бессмысленными, но именно они помогли мне понять, что я уже просто сплю и вижу сон.
Глава 6. Грудью проложим себе
Человек ли женщина? Ответ на этот вопрос не так прост, как кажется. Во-первых, он зависит от определений того, что есть человек и что есть женщина. Если, скажем, определять человека как двуногое существо без перьев, то женщина вряд ли признает, что она человек, поскольку никто не хочет выглядеть ощипанным петухом. Или вот, к примеру, если взять Цирикс, то я ни на минуту не сомневался в том, что она женщина, но человеком она однозначно не являлась. Я думаю, нет смысла вешать ни на кого и ни на что никакие ярлыки. Есть каждый отдельный субъект со своим внутренним миром, который кем-то себя считает. Кто-то думает, что он человек, а кто-то – что он женщина, ну и что? У каждого свои недостатки. Ну, и достоинства тоже. Вот, скажем, «жестокий убийца» – разве это обязательно мужчина? А слова «домохозяйка» и «машинистка» разве требуют, чтобы эти обязанности выполнял человек определённого пола? Отнюдь нет. С другой стороны, я не верю во все эти боевики, где в главных ролях играют красотки, только что ходившие по подиуму. У каждого человека есть свои способности и пределы возможностей. Либо ты фотомодель, либо крутой спецназовец. Универсалы теоретически возможны, но они почему-то не играют главные роли в блокбастерах.
Вот Цирикс – другое дело. Она не какой-нибудь очередной ангел Чярли, который может только махать красиво ногами перед камерой и застывать в сексуальных позах, изображая карате. Она – симпатичная девушка, но при этом и машина для убийства. Впрочем, в каждом из нас, возможно, скрыто нечто такое, о чём мы и не подозреваем.
В моём воображении возник образ Цирикс, которая стояла за гладильной доской и водила утюгом по расстеленной на ней мужской рубашке. Она улыбалась и покачивала бёдрами, словно заигрывала. Потом из утюга пошёл густой пар, застилая всё вокруг, и я постепенно понял, что вижу не Цирикс, а Тамару, причём в руках у неё не утюг, а большой нож, которым она быстро-быстро шинкует большого оловянного солдатика.
– А? – сонно спросил я, оторвавшись от скомканной тряпочки, игравшей роль подушки. Похоже, я проснулся от того, что меня трясли за плечо.
Это была Цирикс, сидящая передо мной на корточках и весело глядящая мне прямо в глаза. Костёр уже потух, и было довольно темно.
– Володя, извините, что я вас разбудила, – сказала Цирикс, – но если вы хотите заняться со мной сексом, то сейчас довольно удобная возможность.
– Эээ, – ответил я и потряс головой. Шея окоченела и плохо ворочалась.
– Да вы не волнуйтесь, – сказала она. – Всё когда-то бывает в первый раз.
– Я это, – сказал я. – Я лучше, пожалуй, воздержусь. Вдруг там у вас коротнёт ещё что-нибудь.
Цирикс рассмеялась.
– Ой, Володя, вы удивительный всё-таки кретин, – сказала она. – Нет, не обижайтесь, это же правда. Мне семьсот лет. Знаете, сколько у меня было мужчин? Пока ни разу не коротнуло, как вы выражаетесь. Зря вы отказываетесь, между прочим. Я много чего умею. Могу, кстати, менять свою ДНК прямо на ходу. Хотите, сделаю вот такие глаза?
Радужки её глаз стали красными, и от зрачков разбежались во все стороны оранжевые полоски.
– Или, если хотите – вот такие, – продолжила Цирикс, и её глаза на мгновение превратились в зелёные со зрачками в виде вертикальных щелей, а потом стали обычными, серыми, как у Тамары.
– Извините за вопрос, – я покраснел. – А у вас всё устроено как у обычных женщин?
– В общем, да, – ответила она. – Хотя я могу себя модифицировать как душе угодно. Но функционирует всё отлично, не сомневайтесь. Я уже знаете сколько детей нарожала за свою жизнь? Со счёту уже сбилась.
– Детей? – удивился я. – А где же они все?
– Да кто где, – ответила Цирикс. – Некоторых подбросила отцам, кого-то в приюты. Считаете, жестоко?
– Не мне вас судить, – сказал я.
– При моём образе жизни воспитывать детей нормально невозможно, к сожалению. Хотя, может быть, когда-то я и остановлю свой бег, чтобы создать нормальную семью. Может быть. Не знаю. Так как насчёт секса?
– Нет, – уверенно ответил я. – Извините.
– Ваше дело, – сказала Цирикс. – Собственно, я и сама не уверена, что этого хочу. Просто мне отчего-то стало вас жалко.
Я сел прямо и тупо уставился на угли бывшего костра.
– Может быть, просто посидим и поговорим? – предложил я. – Вот
