позволение писать ей лично. Она была удивлена, что Потемкин не спешил воспользоваться своей привилегией. 4 декабря 1773 года она решила приободрить его:

«Господин Генерал-Поручик и Кавалер. Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что Вам некогда письма читать. И хотя я по сею пору не знаю, преуспела ли Ваша бомбардирада, но тем не меньше я уверена, что все то, чего Вы сами предпримете, ничему иному приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите.

Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попусту не даваться в опасности. Вы, читая сие письмо, может статься зададитесь вопросом, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна. Екатерина».

Вероятно, Потемкин смог прочитать скрытое приглашение, содержавшееся в этом письме. В январе 1774 года, когда его армия была расквартирована на зиму, он покинул ее и поспешил в Санкт-Петербург.

По прибытии он узнал, что правительство во главе с Екатериной пыталось разрешить ряд критических моментов. Война с Турцией длилась уже шесть лет, бунт Пугачева был в самом разгаре, а близкие отношения Екатерины с Васильчиковым переживали свою последнюю стадию. Потемкин считал, что его вызвали по личным причинам, и был раздражен, увидев, что Васильчиков ни на шаг не отходил от императрицы. Он просил о личной аудиенции у Екатерины, и 4 февраля отправился в Царское Село. Она сказала, что хотела бы держать его подле себя. Потемкин вернулся ко двору и, казалось, был счастлив, продолжая развлекать Екатерину. Все признавали в нем наиболее вероятную кандидатуру на роль нового фаворита. Есть версия, что однажды он поднимался по лестнице дворца и встретил спускавшегося вниз Григория Орлова. «Какие новости при дворе?» – спросил Потемкин. «Ничего особенного, – ответил Орлов. – За исключением того, что вы поднимаетесь наверх, а я – спускаюсь вниз». Васильчиков смог удержаться на своем месте еще несколько недель, поскольку Екатерина не была уверена в том, какое впечатление подобные перемены могут произвести на общество в Санкт-Петербурге и зарубежные державы, к тому же она боялась настроить против себя Панина, отвергнув его протеже. Но более всего она хотела убедиться, что не ошиблась с новым избранником.

Раздраженный медлительностью Екатерины, Потемкин решил форсировать события. Он редко являлся ко двору, а когда делал это, то оставался молчалив. Затем он неожиданно исчез. Екатерине сказали, что Потемкин страдает от несчастной любви, поскольку одна женщина не принимает его знаков внимания, и его отчаяние так глубоко, что он думает уйти в монастырь. Екатерина пожаловалась: «Я не понимаю, что ввергло его в такое отчаяние… Я думала, что мое дружелюбное отношение заставило его понять, что его рвение не было мне неприятно». Когда эти слова передали Потемкину, он понял, что дни Васильчикова как фаворита сочтены.

Задействовав свои актерские способности, Потемкин решил усилить давление на Екатерину. К концу января он уехал в Александро-Невскую лавру, находившуюся на окраине Санкт-Петербурга. Там, под действием меланхолии, он начал отращивать бороду и вести размеренную жизнь монаха. Панин понимал игру Потемкина и потребовал аудиенции у императрицы, во время которой сообщил, что хотя заслуги генерала Потемкина повсеместно признаны, он уже получил достаточно наград, и этому господину ничего больше не нужно давать. В случае же если она хочет и дальше поощрять Потемкина, заметил Панин, она должна понимать, что «государство и вы сами, мадам, в скором времени почувствуете, насколько это гордый, амбициозный и эксцентричный человек. Я боюсь, что ваш выбор принесет вам много неприятных моментов». Екатерина ответила, что эта тема была поднята преждевременно. Учитывая способности Потемкина, он может быть полезен и как солдат, и как дипломат. Он смел, умен и образован: таких людей в России – наперечет, и она не может позволить, чтобы он продолжал скрываться в монастыре. Поэтому она сделает все, что в ее силах, дабы помешать Потемкину принять духовный сан.

Екатерина не хотела рисковать, опасаясь, что Потемкин может навсегда покинуть двор. Согласно одной из версий, она отправила свою подругу и фрейлину графиню Прасковью Брюс в монастырь повидаться с Потемкиным и сказать ему, что если он вернется ко двору, то может рассчитывать на покровительство императрицы. Потемкин не стал облегчать задачу посланника. По прибытии фрейлины в монастырь, он попросил ее подождать, сказав, что собирается прочитать молитву и его нельзя прерывать. В монашеских одеждах он прошел во главе процессии монахов, участвовавших в службе, а затем распростерся перед иконой Святой Екатерины. Наконец, он поднялся, перекрестился и отправился поговорить с посланницей Екатерины. В качестве подтверждения графиня Брюс представила кольцо, более того, высокий придворный ранг посланника произвел впечатление на Потемкина. Убежденный, он снял рясу, сбрил бороду, надел форму и вернулся в Санкт-Петербург на придворной карете.

Он стал любовником Екатерины и тут же начал ревновать ее. Помимо своего беспомощного мужа, у Екатерины до Потемкина было еще четыре мужчины: Салтыков, Понятовский, Орлов и Васильчиков. Существование предшественников и образ Екатерины как женщины, имевшей сексуальные отношения с другими мужчинами, мучил Потемкина. Он обвинял императрицу в том, что прежде у нее было пятнадцать любовников. Пытаясь его успокоить, 21 февраля Екатерина заперлась у себя в комнате и написала письмо, озаглавленное как «Искреннее признание», где она описывала свои прежние романтические увлечения. Это уникальный образец признания правительницы, написанный ею самой, таким образом всевластная царица пыталась получить прощение нового требовательного любовника за свои прошлые романы.

Рассказ о своей прошлой жизни она начала с обстоятельств своего замужества, а затем описала болезненные разочарования в последующих любовных отношениях. Ее искренний, полный раскаяния тон, едва ли не мольбы, показывал, как отчаянно она желала Потемкина. Она пыталась объяснить, как императрица Елизавета переживала за ее неудачи произвести на свет наследника престола, что и подтолкнуло ее на первую любовную интригу. Екатерина призналась, что под давлением императрицы и Марии Чоглоковой выбрала Сергея Салтыкова «преимущественно из-за его расположения». Затем Салтыкова отослали, «ибо он себя нескромно вел».

«По прошествии года и великой скорби приехал нынешний король Польский [Станислав Понятовский] которого отнюдь не приметили, но добрые люди заставили пустыми подозрениями догадаться, что он есть на свете, что глаза были отменной красоты и что он их обращал (хотя так близорук, что далее носа не видит) чаще на одну сторону, нежели на другую. Сей был любезен и любим от 1755 до 1761. Но трехлетняя отлучка, то есть от 1758, и старания князя Григория Григорьевича, которого добрые люди заставили приметить, переменили образ