По странному, в какой-то степени мистическому совпадению умер В.Н. Челомей за две недели до смерти министра обороны СССР, члена Политбюро Д.Ф. Устинова.

1984 год, в особенности декабрь, во многом стал фатален для Советского государства: 3 декабря умер главком ВВС Главный маршал авиации П.С. Кутахов, 8 декабря — академик В.Н. Челомей, 20 декабря — министр обороны Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов, 28 декабря — выдающийся советский физик-атомщик, лауреат Ленинской, четырёх Сталинских и двух Государственных премий СССР, академик И.К. Кикоин. 13 декабря в своём кабинете застрелился бывший министр внутренних дел СССР Н.А. Щёлоков. Заметим, что все они, кроме последнего, в момент смерти находились на «боевых постах», пользовались незыблемым авторитетом в самых широких правительственных, научных и общественных кругах.

После кончины Владимира Николаевича в НПО машиностроения состоялось экстренное траурное совещание. Был предложен план организации похорон, проект состава комиссии по их организации, текст некролога. Генеральный директор предприятия В.А. Вербин и помощник Генерального конструктора В.М. Царёв позвонили первому секретарю Московского горкома КПСС В.В. Гришину, чтобы договориться о месте похорон и панихиде в здании ЦДСА.

А.Н. Кочкину было поручено организовать отправку телеграмм и телефонограмм руководителям смежных организаций с текстом сообщения о смерти, подписанным генеральным директором В.А. Вербиным, тогда заместителем генерального конструктора Г.А. Ефремовым и секретарём парткома предприятия А.А. Горлашкиным.

Вскоре Э.А. Вербин привёз из министерств решение, согласно которому похороны были назначены на среду, 12 декабря 1984 года, на Новодевичьем кладбище. Местом прощания был определён широко известный сегодня Дворец культуры им. Горбунова.

В организации похорон наряду с руководством приняли участие многие сотрудники предприятия. Здесь уже тогда ценили своего великого руководителя, для большинства его смерть явилась большим личным горем. Г.А. Ефремов исполнял обязанности распорядителя траурными мероприятиями.

4 января 1985 года вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР № 21 «Об увековечивании памяти генерального конструктора, академика Владимира Николаевича Челомея, выдающегося советского конструктора в области отечественного ракетостроения».

На основании этого постановления министр общего машиностроения О.Д. Бакланов издал приказ, в котором просил Мосгорисполком решить вопрос о присвоении имени академика В.Н. Челомея одной из улиц или площадей города Москвы; установить бюст учёного на территории НПО машиностроения, памятник на его могиле на Новодевичьем кладбище, мемориальные доски в НПО машиностроения и на здании Киевского института инженеров гражданской авиации (ныне Национальный авиационный университет в Киеве).

По воспоминаниям А.Н. Кочкина, во Дворце культуры им. Горбунова, где проходила прощальная панихида, всё было организовано на соответствующем уровне. Приехали родственники Владимира Николаевича, затем стали прибывать официальные высокопоставленные лица. В почётном карауле стояли члены Политбюро В.В. Гришин и Г.В. Романов, заместитель председателя Совета министров СССР, председатель ВПК Л.В. Смирнов, заместитель председателя Совета министров СССР Н.В. Талызин, заместитель председателя Совета министров СССР Я.П. Рябов, президент Академии наук А.П. Александров, академик В.В. Кузнецов, секретарь ЦК КПСС М.В. Зимянин, другие известные учёные, конструкторы, адмиралы и генералы…

На Новодевичье кладбище отправилась траурная процессия более чем из ста автомобилей в сопровождении сотрудников ГАИ. После предания тела В.Н. Челомея земле прозвучал оружейный залп военного караула.

Вечером приглашённые прибыли на поминальный ужин в ресторан ЦДСА, где были накрыты столы на 200 человек.

На поминках выступили заместитель председателя Совета министров СССР, Герой Социалистического Труда В.Э. Дымшиц, главный конструктор ЛПМБ «Рубин», Герой Социалистического Труда Е.П. Спасский, первый секретарь Московского обкома КПСС В.И. Конотоп, секретарь парткома предприятия А.А. Горлашкин и многие другие.

«Конечно, отец в моей жизни значил бесконечно много, — говорит дочь Владимира Николаевича Евгения Владимировна. — Мне кажется, что сегодня я живу между 30 июня и 8 декабря, между 8 и 30… А ведь если восьмёрку повернуть набок, она становится похожа на символ бесконечности. Я полагаю, что это не случайно, в этом выражение его бесконечной любви к людям и к своей работе».

Памятниками Владимиру Николаевичу и сегодня, спустя 30 лет со дня его смерти, остаются созданные под его руководством предприятие в подмосковном Реутове, десятки, если не сотни многоэтажных жилых домов и объектов, образующих здесь городскую структуру, созданная им кафедра в МГТУ им. Баумана, просторные цеха нескольких заводов, до сих пор производящих востребованную ракетно-космическую технику.

Но главное — это боевые ракеты, выполняющие оборонные задачи (при его жизни были приняты на вооружение и сегодня остаются в строю крылатые ракеты П-35М «Прогресс», П-120 «Малахит», П-500 «Базальт», П-700 «Гранит», баллистические ракеты УР-100Н УТТХ), и созданная для освоения космического пространства тяжёлая ракета-носитель «Протон». Десятки созданных под его руководством ракет, спутников, космических аппаратов, кораблей и систем послужили делу укрепления обороноспособности страны, явились весомым вкладом в дело освоения космоса.

Вклад Челомея в развитие мировой науки безусловен: его труды в области теории колебаний, устойчивости динамических систем, сервомеханизмов, вибрационных парадоксов составили ему имя безотносительно к тем колоссальным вопросам, которые он всегда успешно решал в целях укрепления обороноспособности страны и освоения космического пространства.

Конечно, Владимир Николаевич, как творец, был счастлив — многие из задуманных им ракетных и ракетно-космических систем оказались претворёнными в жизнь. Но в то же время их значительная и кажущаяся сегодня всё более яркой часть осталась на уровне эскизных проектов, аванпроектов, а то и вовсе предварительных прикидок и расчётов. Он, как истинный творец, опережал современные ему науку и промышленность как минимум на два хода. Это касается и несостоявшихся УРов — УР-700, УР-530 и УР-500МК, и лёгкого космического самолёта, и гиперзвуковой крылатой стратегической ракеты, и многих других новых ракетно-космических систем.

Здесь вовсе не вспоминаются его небольшие работы в области теории колебаний: за исключением достаточно элементарных, но поражающих воображение опытов и теоретических расчётов, большей частью использованных при проектировании различных ракетных систем, на них ему просто не хватало времени.

Сегодня мы живём в эпоху потребления, когда едва ли не все критерии жизни принято оценивать в материальном выражении. Что ж, и материальная оценка полезности исключительна у Великих Конструкторов, хотя при жизни они думали о ней совсем немного. Так, Андрей Николаевич Туполев, применив в стратегическом бомбардировщике-ракетоносце Ту-95, состоящем на вооружении уже более шестидесяти лет, экономичные турбовинтовые двигатели, сэкономил для потомков миллионы тонн топлива.