Пока Иванов занимался военной учебой, в его родном управлении провели чистку от скверны Пеньковского. Новый руководитель страны Леонид Брежнев направил начальником управления кадров ГРУ партийного аппаратчика Сергея Ивановича Изотова, которого тут же произвели в полковники, а некоторое время спустя и в генералы. А главным шефом уже работал Петр Иванович Ивашутин, старый и добрый приятель Брежнева еще по военному времени.

Под крылом генерала Изотова в ГРУ расцвели коррупция и угодничество. Достаточно сказать, что сам Изотов за взятки и подарки покровительствовал агенту ЦРУ «Топхэт» — Дмитрию Полякову, четверть века проработавшему на своих хозяев из Лэнгли. Звание генерал-майора ГРУ американский шпион получил с подачи того же Изотова досрочно, уже в 1974 году. Сразу после того, как принял от предателя подарок, купленный его благодетелями из ЦРУ. Это был уникальный серебряный сервиз.

Иванова же к оперативной работе за рубежом допускать не собирались. Его планировали окончательно оставить в центральном аппарате на второстепенных ролях.

После выпуска из академии китель капитана 1-го ранга украсил третий ромб. К прежним — об окончании Высшего военно-морского училища имени Фрунзе и Военно-дипломатической академии — прибавился новый — об окончании Академии Генерального штаба. В здании ГРУ — в том, что не на Ходынке, а на Гоголевском бульваре, — где Евгений Михайлович Иванов получил новую должность, на эту заметную деталь его формы с завистью поглядывали многие чины.

Шеф ГРУ генерал Ивашутин подписал приказ о назначении Иванова начальником управления анализа. Каперангу вручили кожаную папку с выведенными на ней золотом тремя звучными словами «Главное разведывательное управление». В ней он должен был носить материалы на ознакомление начальнику ГРУ. Один день докладывал Иванов, другой — один из назначаемых им сотрудников управления. И так каждую неделю, каждый месяц, каждый год. Вплоть до ухода в отставку в 1981 году.

Иванов надеялся сначала, что это будет временная работа. Ставка была адмиральская, но погон адмиральских Евгению Михайловичу не давали. Говорили, их надо еще заработать. Вот он и служил верой и правдой на чиновничьем фронте. Это действительно было бы здорово — покрасоваться в адмиральской форме.

В задачу начальника управления анализа входило изучать, просматривать и перерабатывать каждый день огромные объемы поступающей информации и лаконично подавать ее на пяти машинописных листах руководству. Источники военной разведки были разбросаны по всему свету. Центр ежедневно получал целые потоки донесений. Нередко они оставляли удручающее впечатление обилием слов и скудостью мыслей. Некоторые функционеры направляли в Москву настоящие «простыни» информационных сообщений, пытаясь произвести впечатление на начальство. Приходилось постоянно одергивать таких литераторов, призывая их к краткости. Так или иначе, но информации накапливалось горы. Немало было дублирования в поступающих данных. Случались и противоречия. В итоге постоянно что-то переделывалось, подкрашивалось, ретушировалось. Все фильтрующие чины были, кроме того, озабочены тем, чтобы на глаза руководства ГРУ не попала резко критическая информация. Ее старались сглаживать, срезая загодя все острые углы.

На работу в это управление по доброй воле не шли. Подавляющее большинство руководящего состава военной разведки относилось к информационно-аналитической работе пренебрежительно. Чаще всего на нее попадали либо проштрафившиеся, либо не состоявшиеся как «полевые» разведчики. Сотрудники этого подразделения за рубеж не ездили, оперативной работой не занимались. И проводили свое рабочее время в режиме кабинетного затворничества, что в определенном смысле не соответствовало традиционным представлениям о военном разведчике. Да и вообще мало кто из сотрудников управления анализа имел личный опыт работы «в поле».

Для Иванова, проведшего восемь лет за кордоном, на оперативной работе в резидентурах ГРУ, такой переход был равносилен тому, как если бы профессионального гонщика пересадили со скоростной машины в инвалидную коляску.

Утешало то, что, работая в управлении анализа, имеешь дело с интересными и недоступными для большинства сотрудников материалами из секретных и конфиденциальных источников. Тем самым получаешь возможность знакомиться с оценкой, прогнозами и предложениями ведущих специалистов мира: военных, дипломатов, политиков, экспертов в различных областях знаний. А кроме того, обретаешь возможность анализировать ситуацию в перекрестке разнообразных мнений.

Следует заметить, что в 60-е и 70-е годы далеко не все усилия советской разведки были направлены лишь на противоборство с США и странами Североатлантического блока. Огромное место в военно-политических заботах СССР отводилось тогда странам так называемого «третьего мира». Они практически за бесценок получали советское оружие, крупные займы, экономическую помощь.

Москва стремилась к расширению географии социализма. Однако к началу 70-х стало ясно, что такая экспансия становится достаточно обременительной. Партийное руководство не желало этого замечать. ЦК партии никак не мог отказаться от аксиомы, что «третий мир» является резервом социализма. В решения съездов партии неизменно вписывались разделы о национально-освободительном движении в странах «третьего мира», о солидарности Советского Союза с ними.

Когда СССР уже не смог подкрепить свои претензии финансовыми и экономическими возможностями, на передний план сотрудничества со странами «третьего мира» стали преимущественно выходить факторы военно-технического характера — поставки вооружений, направление военных советников, налаживание военного строительства. Главное разведывательное управление стало заложником этой политики.

— Возможности страны тогда никак не соответствовали амбициям партийного руководства, — вспоминал Евгений Иванов. — Военные поставки за рубеж росли как раковая опухоль, отнимая силы у слабеющего организма нашей страны.

Как начальник управления анализа, капитан 1-го ранга Иванов понимал опасность продолжения такого курса. Экономика Советского Союза не в состоянии была выдержать бремя помощи государствам «третьего мира».

— Я предлагал руководству ГРУ использовать английский опыт, — рассказывал Иванов. — Великобритания контролировала в мире всего несколько точек на карте: Гибралтар, Мальту, Суэц, Аден, Сингапур. Но обеспечивала этим себе господство на важнейшем морском пути из Европы в Азию.

Предложение Иванова не было оригинальным. Можно назвать и других аналитиков в разведке, МИДе и ЦК, утверждавших, что СССР не может позволить себе разбрасывать средства и усилия по безмерному пространству трех материков — Азии, Африки и Латинской Америки, соря деньгами направо и налево.

— Кремль тратил тогда в год на помощь странам «третьего мира», — вспоминал Иванов, — такую сумму, которой бы хватило на строительство полутора миллионов квартир или 400 тысяч километров автомобильных дорог. У нас был огромный неудовлетворенный спрос в стране. Практически все товары и услуги были в дефиците. А мы вели себя как беспечные богачи.

Необходимо было сосредоточить внимание на весьма ограниченном числе стран, сотрудничество с которыми было бы наиболее выгодно для Советского Союза в политическом, военно-стратегическом и экономическом отношении.