Германский прокурор тут же сменил тему, но, как позднее отметил в своем вердикте трибунал, совершен варварский акт: Ротшильд был отправлен в газовую камеру для того, чтобы обогатить Круппа.

* * *

С Лианкуром дело обстояло сложнее, чем с прочей отданной на разграбление чужой собственностью, присвоенной Круппом. Здесь были затронуты две известные в Европе фамилии, дело касалось всемирно известной фирмы, и желательно было соблюсти хотя бы видимость законности. Топорность была неизбежным побочным продуктом провальной попытки запугать старого еврея. «Свидетель, вы смягчили серьезное обвинение в отношении Круппа, – строго сказал Челапу юрисконсульт Альфрида через четыре года после убийства. – Мы ведь рассматриваем вопрос не просто о компании; это дело связано с живыми людьми из крови и плоти». Кровь и плоть: это, казалось, будет довлеть над юрисконсультом бесконечно. Но все же полная расшифровка стенограммы звучит иначе. Большинство обвинений в отношении его клиента касалось живых людей, большинство были более серьезными, но мало кто из жертв удостоился такого большого внимания на официальном уровне. Трудность заключалась в том, что у жертвы тоже был герб, и не менее внушительный. Вот почему Крупп требовал в этом деле полной аккуратности. Ни в каком другом случае жертве не предоставлялось возможности упрямиться три года. Гораздо чаще владельца просто выгоняли или, если его собственность была бы полезней в Руре, ее вывозили туда, не спрашивая его согласия.

Например, как-то в апреле 1941 года Роберт Кох, технический директор «Альстом сосьете» в Бельфоре, наблюдая за клепкой парового котла, взглянул в окно цеха и увидел, что офицер в форме немецкого военного флота и несколько неизвестных ему людей в штатском осматривают самую ценную машину фирмы, стоившую почти 700 тысяч франков. Он поспешил туда, но они уже повесили на машину плакатик со словом «конфисковано». Позднее он сухо заметил, что «никто из этих людей – ни морской офицер, ни сопровождавшие его – не сочли нужным представиться. Понимаете, они были хозяевами и полагали, что могут делать все, что им вздумается». Когда Кох начал протестовать, указывая, что без этой машины завод будет вынужден прекратить изготовление котлов и труб, выдерживающих высокое давление, один из людей в штатском объяснил, что он – Эйсфельт, крупповский инженер, что машина им требуется для скручивания толстых листов, это необходимо для Германской империи. Кох пришел в негодование. Машина была предназначена для тонких листов; использование не по назначению может ее привести в негодность. Он в тот же вечер изложил в письменном виде свои возражения, а в ответ получил предложение об оплате. Поскольку предлагалась сумма, составлявшая около 15 процентов стоимости машины, он написал опять. Интендант Генерального штаба, гражданский чиновник военного правительства в звании генерал-майора, холодно ответил, что отказ принять предложение означает, что «в выплате компенсации со стороны германского рейха надлежит отказать бессрочно». Обращаться куда-либо еще было бесполезно. Чрезвычайный посол Виши на части оккупированной Франции издал декрет о том, что во всех подобных случаях владелец должен вести переговоры непосредственно с немцами. Три дня спустя машину демонтировали и отправили в товарных вагонах в Рейнхаузен. Позже Кох узнал, что Крупп использовал его машину для массового производства подводных лодок.

«Альстом» был филиалом значительно более крупной и известной компании «Эльзасская машиностроительная корпорация», или, как называли ее немцы, «Elmag». Она производила оборудование для текстильных фабрик в Мюлузе с 1816 года и пользовалась международной репутацией. Почти три года после капитуляции Франции в 1940 году большой завод не привлекал к себе ничьего внимания. Затем английская авиация начала наносить по Эссену все более чувствительные удары. Еще 9 августа 1939 года Геринг, хвастая непобедимостью люфтваффе, обещал «баронам фабричных труб»: «На Рур не упадет ни одна бомба. Если хоть один бомбардировщик достигнет Рура, мое имя не Герман Геринг. Зовите меня тогда Мейером!» Крупп ему не поверил. Триумвират Альфрид – Лезер – Геренс полагал, что налетов не избежать. Но они не ожидали, что целые цеха и заводы будут превращены в развалины, и, когда за две ночи были вдребезги разнесены сборочные цеха «Кравы», они снова принялись изучать карту. Предъявлять претензии осрамившемуся рейхсмаршалу не имело смысла: Герман Мейер укрылся от неприятной действительности в Карингхолле – своем загородном замке. Надежды на воздушные силы рейха тоже возлагать не приходилось, и утром 16 марта 1943 года Альфрид решил вывезти из Рура то, что уцелело от «Кравы». Местом эвакуации могли стать либо заводы «Татра» в Чехословакии, либо «Elmag». Рассмотрев обе возможности, Альфрид выбрал «Elmag».

Как всегда, владельцев даже не сочли нужным поставить в известность об этом решении; 31 марта 1943 года Альфрид начал переговоры с военными властями Эльзаса о передаче ему заводов. Продавец заявил покупателю, что «Elmag», как эльзасское предприятие с преобладающей долей вражеского капитала, подпадает под правила, регулирующие статус вражеской собственности». До сих пор фирма находилась под надзором «временного управления». Теперь она передавалась Круппу. Акционеры могли бы возражать против этой перемены, но, когда они узнали о ней, крупповцы уже наводнили заводы. Альфрид не собирался выпускать эти заводы из своих рук. Записка от 27 марта, найденная в его архиве, снабжена пометкой: «Касательно предложения Заура о приобретении «Elmag» фирмой «Крупп»; об этом можно начать преговоры, но они не должны задерживать эвакуацию». Никакой задержки не произошло. К этому времени Крупп приобрел редкостную сноровку в захвате чужой собственности и приспособлении ее к производству вооружения. Цеха «Elmag» в самое короткое время были переоборудованы для производства брони, военных тягачей и 88-мм орудий. Специальные поисковые команды обшаривали Францию, конфискуя дополнительное оборудование.

После высадки союзников в Нормандии эльзасские рабочие начали исчезать с заводов и уходить в горы во все возрастающем числе, но Эссен был к этому готов – 5 июля телетайп известил крупповскую администрацию в Мюлузе, что Ораниенбургский концентрационный лагерь, расположенный к северо-западу от Берлина, высылает «максимум 1250 рабочих – заключенных этого лагеря». О том, как обходились с этими рабочими, говорит хотя бы следующий факт: после войны начальник лагеря Эрнст Вирц был приговорен к восьми годам каторжных работ. В Нюрнберге об этом было сказано, что «на эльмагские заводы прибыла первая партия заключенных численностью 30–60 человек, для того чтобы построить там концентрационный лагерь на тысячу человек… Местные эльзасские рабочие были настолько возмущены условиями их жизни, что открыто протестовали и грозили объявить забастовку, если с заключенными и дальше будут обращаться подобным образом».

Это ничего не изменило. Крупп был готов к любым трудностям, включая захват Эльзаса союзниками. С приближением американских войск в августе 1944 года, согласно еще одной записке, найденной в архивах Альфрида, «из соображений безопасности первый контингент выделенных нам заключенных был убран с завода. Использование заключенных было прекращено». После этого Крупп просто демонтировал все три завода «Elmag» и эвакуировал их в Баварию.

Когда грабеж достиг наибольшего размаха, Альфрид носился по Европе на военном истребителе с особыми опознавательными знаками. Он никогда не пилотировал его сам, потому что, как он однажды объяснил своему писарю, «невозможно отличить частный самолет от военного». Его опыт и ранг штандартенфюрера нацистского летного корпуса позволяли ему взять в свои руки управление истребителем, но при таком колоссальном количестве бумажной работы он не мог позволить себе подобной роскоши. Вместо этого он сидел на месте второго пилота с пюпитром на коленях, производя подсчеты. По мере того как паутина присвоений и конфискаций разрасталась, крупповские директора в личной конторе Альфрида на Альтендорферштрассе в Эссене заносили новые приобретения в книги основного предприятия, предусмотрительно оценивая каждое в одну марку. Точно определить их истинную стоимость невозможно, но гитлеровские завоевания, бесспорно, сделали Круппа самым богатым и могущественным промышленным магнатом за всю историю. В тот момент, когда успехи нацистов пошли на убыль, Альфрид управлял экономическим колоссом, раскинувшимся через 12 стран от Атлантического океана до Украины, от Северного моря до Средиземного. Он владел заводами повсюду, комплексом верфей в Нидерландах, рудниками в Греции, России, Франции, Судетах, Норвегии и Югославии. До высадки в Нормандии и начала «акции в помощь Руру», когда с предприятий в захваченных странах вывозилось все оборудование до последнего станка, так что их бывшим владельцам оставались только голые стены, крупповский управляющий в одной Голландии отвечал за предприятия в Роттердаме, Хилверсюме, Дордрехте и Горинхеме. Если бы кто-нибудь в главном управлении предсказал, что Круппы скоро лишатся всего этого, его уволили бы, как полоумного. Но таких смельчаков не нашлось. Даже когда началась «акция в помощь Руру», Альфрид и его окружение проявляли непоколебимое спокойствие. Они верили в победу.