Сегодня, особенно благодаря работам Дэвида Гланца, нам известен размах операций, названных «планетарной системой», задуманных в сентябре 1942 года Ставкой и Генштабом, Жуковым и Василевским. Германская армия должна была быть разбита двумя двойными операциями. «Уран» направлен на окружение VI армии Паулюса. Его сын, «Сатурн», призван развить успех: овладеть Ростовом-на-Дону и отрезать на Кавказе всю группу армий «А». На севере «Марс» срезает Ржевский выступ; его брат, «Юпитер», овладевает Вязьмой и Смоленском, а затем берет в котел группу армий «Центр». Четыре планеты должны к началу 1943 года полностью обрушить немецкий Восточный фронт.

Неблагоприятные погодные условия и трудности со снабжением заставили перенести начало «Марса» с 12 октября на 28-е. Потом, по причинам, о которых мы можем только догадываться, Жуков попросил перенести начало на 25 ноября, после начала «Урана». Возможно, он хотел извлечь пользу из успеха Василевского под Сталинградом, что оттянуло бы далеко от Ржева немецкие танковые резервы? Или же он мечтал затмить «Уран», начав раньше срока «Юпитер» в обстоятельствах, казавшихся ему благоприятными? Оба объяснения могут соединиться. Показательно, что 16 ноября Жуков изъял из операции «Марс» 2-й мехкорпус, чтобы передать его «Юпитеру». Сделав это, он усилил войска, предназначенные для достижения стратегической цели (Смоленск), ослабив те, что были предназначены для достижения оперативной цели (Ржев). Тем самым он ослабил среднее звено в цепочке, разработанной теоретиком Варфоломеевым: «Сражения являются средством операций. Тактика есть материал оперативного искусства. Операции – средства стратегии, а оперативное искусство – материал стратегии».

План Жукова, над которым работали также Пуркаев, командующий Калининским фронтом, и Конев, командующий Западным фронтом, был крайне сложен. Комплекс «Марс» – «Юпитер» предусматривал три серии операций, каждая из которых разделялась на множество боев, а они, в свою очередь, на прорывы и их развития. Для удобства отсылаем читателя к карте на с. 432. Вся эта конструкция зависела от успеха первой операции: атаки силами четырех армий с трех сторон на Ржевский выступ. На Западном фронте 20-я армия должна была наносить главный удар возле реки Осуга, севернее Сычевки, по боку выступа. Для развития прорыва она имела два танковых и один кавалерийский корпус. С противоположной стороны 41-я армия Калининского фронта наносила еще более мощный удар возле Белого (имея один механизированный корпус); ее поддерживала 22-я армия в долине Лучесы. Это у 41-й армии Жуков забрал мехкорпус, чтобы передать его «Юпитеру» – ему еще придется пожалеть об этом своем решении. На северном фасе выступа 39-я армия пыталась совершить второстепенный прорыв на Молодой Труд. В общей сложности 668 000 человек и около 2000 танков должны были сокрушить IX армию генерала Моделя, в которой было 15 пехотных, 5 танковых и одна кавалерийская дивизия (270 000 человек и 650 танков и самоходных артиллерийских орудий). В целом во всем, кроме авиации, Жуков имел трехкратное превосходство над Моделем.

Модель с середины октября знал о готовящемся против его армии наступлении, день и час начала которого советские перебежчики сообщили ему за неделю до 25 ноября; также германская разведка якобы получила сведения о подготовке русскими наступления на этом участке фронте от своего агента в Москве Макса, но этот вопрос до конца неясен. В общем, у Моделя было время переместить свои танковые резервы в центр, усилить оборонительные рубежи и подвезти дополнительные боеприпасы. Еще три танковые дивизии, оставшиеся в резерве группы войск, были приведены в максимальную боевую готовность. Жукову предстояло наткнуться на мощную систему обороны, о чем он не знал из-за отсутствия достоверных разведданных о противнике. Это незнание можно поставить ему в упрек.

Сражение началось 25 ноября, в 07:50. Стояла жуткая погода: низкая облачность, сильнейший снегопад, плотный туман, – 10 °C. Артиллерии приходилось бить вслепую, авиация не могла подняться в воздух. В течение первых четырех суток советским войскам с огромным трудом удалось на разных участках продвинуться от 15 до 45 км. Везде прорывы были узкими, в тылу Красной армии оставались неприступные города и деревни, укрепленные немцами. Рельеф местности был отвратительным: болота, леса, овраги, слабо развитая дорожная сеть, из-за чего на дорогах возникали страшные пробки. С 29 ноября продвижение советских войск остановилось: начало чувствоваться прибытие немецких резервов. Жуков подгонял Конева и Пуркаева, постоянно требуя предпринимать новые атаки. Потери были слишком значительными для весьма скромных достигнутых успехов; немцы упорно оборонялись. На следующей неделе немецкие танковые дивизии контратаковали и срезали советские вклинения. Один танковый и один механизированный корпуса были окружены и уничтожены. 30-го стало ясно, что советская сторона проиграла сражение. Но Жуков упорствовал. Он думал, что 41-я и 22-я армии Калининского фронта смогут то, что не удалось 20-й армии. Затем, когда наступление 41-й и 22-й армий тоже сорвалось, перенес свои надежды на 39-ю армию, которая ударом с севера могла бы прорвать немецкий фронт. Затем снова обратил взор на 20-ю армию. Все тщетно.

Операция «Марс»

Деятельность Жукова приобрела лихорадочный характер. На маленьком самолете По-2 или на машине он носился с КП на КП, из штаба в штаб: с фронтовых в армейские, из армейских в корпусные, из корпусных в дивизионные, день и ночь, без сна и отдыха. Он уговаривал, упрашивал, угрожал, рычал. Снимал с должностей одних генералов и назначал других, но эта ярость не давала иного результата, кроме возобновления атак обескровленной пехоты и танковых корпусов, в которых оставалось по 20–30 танков вместо 200. Это была бессмысленная бойня, ответственность за которую несет только Жуков, и никто, кроме него. Масла в огонь подливал Сталин, ежедневно сообщая ему об «исторических» победах Василевского под Сталинградом. Снедаемый завистью, Жуков выплескивал досаду на подчиненных, которых без жалости вновь и вновь бросал в бой.

1 декабря Сталин оставил все иллюзии относительно «Марса» и передал Василевскому силы и средства, приберегавшиеся Жуковым для «Юпитера». Тем не менее 7 декабря Жуков получил разрешение предпринять новую общую атаку. «Если в этот раз получится, мы сможем начать „Юпитер“». Сталин сделал вид, что поверил, потому что ему нравилось упрямство заместителя; а главное, благодаря ему вокруг Ржева удерживалось много танковых частей немцев, которые могли бы находиться под Сталинградом. Поэтому Жукову были даже отправлены некоторые подкрепления: из отставки отозвали старых и больных офицеров, части укомплектовали новобранцами из Средней Азии, не имевшими практически никакой боевой подготовки, у механиков-водителей танков в активе было всего по пять часов вождения… 11 декабря Жуков снова запустил мясорубку. Его войска продвинулись на полтора километра, которые были отбиты немцами в первой же контратаке. 13 декабря Сталин отнял у Жукова последний козырь для операции «Юпитер» – 3-ю танковую армию Рыбалко – и отправил ее на юг. Оскорбленный и уязвленный, в следующие шесть дней Жуков продолжал бесноваться и посылать людей в атаки. 14 декабря он, потеряв над собой контроль, приехал лично сместить командующего 41-й армией генерала Тарасова, которому угрожал и унижал его при его подчиненных. Он сам принял на себя командование 41-й армией. Его атака – это следует признать – увенчалась успехом; она позволила двум корпусам выйти из окружения четырьмя немецкими танковыми дивизиями и спасти треть своего личного состава. Но о возобновлении наступления не могло быть и речи. Жуков согласился остановить бойню только 20 декабря.