На поле брани зачастую происходят странные вещи. Когда всадник рухнул наземь, лошадь не шелохнулась. Разбойник так и лежал лицом в дорожной пыли, его левая нога запуталась в стремени.

Кедла кольнула лошадь, и та, волоча за собой труп, рванула вперед прямо на бандита с мечом. На мгновение он потерял бдительность, и девушка ударила наконечником копья ему под подбородок. Потом набросилась на раненого разбойника, который, прихрамывая и истекая кровью, пытался сбежать. Не обращая внимания на мольбы несчастного, Кедла, словно одержимая, снова и снова пронзала его копьем, пока он не затих.

Кипя от гнева, девушка вернулась к отряду.

– Да что с вами такое? Ни один и пальцем не шевельнул, чтобы защититься. А если бы здесь, в лесу, нас подстерегало не четверо негодяев, а больше?

– Крошка моя, именно поэтому… – начал было Раульт Арчимбо.

– Нет, не поэтому. Вас всех будто парализовало. Всех до единого. Вы застыли, как кролики в надежде, что лиса их не заметит. Что сталось со всеми теми крикливыми храбрецами, которые так кичились перед нашим отъездом из Каурена? А вы, старик! Вы же опытный путешественник, совершенный! Почему вы просто стояли как громом пораженный?

– Я привык, попав в такую передрягу, убеждать их словами.

– Вы привыкли путешествовать без гроша в кармане и без женщин и детей, так что и взять с вас нечего. Этих четверых убедить бы точно не вышло.

Кедла упала на колени возле сраженного рыцаря и попыталась выдернуть у него из глазницы свою стрелу. Но стрела не поддавалась, и девушка со злостью пнула мертвое тело, а потом выдернула ногу павшего из стремени.

– Беги, лошадка, – велела она и повернулась к спутникам. – Они бы стали убивать и насильничать. И вам об этом прекрасно известно.

Кедла была права.

Вернувшись к своей повозке, она взялась за арбалет и снова его взвела, бросая на остальных гневные взгляды.

– Для вас лучше будет, если моих детей не убьют. Отон! Оставь мертвецов в покое. У них нет ничего, что нам бы понадобилось.

– Но…

– Отон!

И под взглядом Кедлы детина вдвое старше и крупнее ее отошел от мертвецов.

– Пусть кто-нибудь другой их оберет, и пусть его застукают на месте преступления.

Девушка положила взведенный арбалет в повозку и взяла своего младшего сына из рук Гилеметты.

– Едем дальше. И в Кастрересоне об этом не заикайтесь. Вообще нигде не заикайтесь.

Процессия с грохотом, скрипом и дребезжанием снова тронулась в путь.

Долгое время все молчали.

Будто земля ушла у всех из-под ног.

– Ни слова, совершенный, – огрызнулась Кедла, когда монах пристроился с ней рядом. – Я не намерена выслушивать вашу чепуху.

– Как пожелаешь.

Но и молчать девушка долго не смогла.

– Меня, совершенный, вдохновил своим прекрасным примером герцог Тормонд Четвертый.

– Но Тормонд бы не…

– Именно. Он бы тянул время, мешкал, болтал, сделал бы все возможное, чтобы не принимать никакого решения, – а вдруг кто расстроится или, хуже того, придется самому что-то делать. И в результате в нашем родимом краю половину народа казнили, тут разгуливают иноземные войска и дорогами пользоваться нельзя.

Старик не нашелся с ответом.

Можно было бы возразить. У тех, кто ратовал за мир, всегда был припасен ответ на подобные речи, но Свечка слишком поддался мирскому, и подходящего ответа ему в голову не пришло.

– Но погибло три человека, – все же пробормотал он и сам тут же понял, как нелепо прозвучали его слова.

– Зато все мы уцелели, и наши близкие не пострадали. Так?

Как поспоришь с тем, кто истово верит в математику и человеческую природу?

Не все было ладно в Кастрересоне. Консулы постановили больше не пускать в город беженцев – и не важно, есть у них здесь родня или нет. Но родне разрешалось выходить за стены и общаться с пришлыми, приносить им еду, одеяла, одежду и прочее.

Кастрересон еще не оправился до конца от приключения с предыдущим главнокомандующим. В пригород, под названием Инконж, где через Лаур был перекинут большой мост, жители так и не вернулись, и теперь там ютилось около тысячи беженцев. Брат Свечка увидел много знакомых лиц. Всех измотали долгая дорога и постоянный страх. Многих дочиста обобрали разбойники.

Компания брата Свечки больше не хотела рисковать, несмотря на уверения монаха, что граф Реймон Гарит с радостью их примет.

– А может, я и не прав. Может, он и не обрадуется, – с обидой сказал совершенный Раульту Арчимбо. – Ему не бесхребетные нужны, а такие, кто поможет остановить хлынувшее в Коннек зло.

Свечка замолк. Из темноты ему насмешливо улыбалась Кедла, сидевшая неподалеку от общего костра. Левой рукой она прижимала к себе маленького Раульта, а младенец сосал ее правую грудь.

Старик отошел от костра и лег, завернувшись в одеяло. Он окончательно заблудился и отошел от совершенства даже дальше, чем многие неопытные ученики. Ими-то движет благословенная жажда знаний, жажда спасения, а он столько времени поддавался мирскому, что превратился в старого циника. Придется еще несколько раз обернуться вокруг колеса жизни, чтобы только вернуться к себе прежнему, каким он был еще не так давно на соборе совершенных в Сен-Жюлезе.

Утром брат Свечка проснулся с твердым намерением отправиться в путь в одиночку. У него обязательства перед королевой Изабет и графом Реймоном. Но выйти все не получалось: в нерешительности бродил монах вокруг общего костра, качал младшего сына Кедлы, играл со старшим, нашел повод побеседовать с каждым членом бывшего отряда и только потом наконец взвалил на плечо дорожный мешок. Был уже почти полдень. Идти, по всему, предстояло под дождем.

Когда монах сошел на восточный берег с моста через Лаур, то заметил знакомое лицо. Вернее, даже лица: разбойник Гатор и его братья Гартнер и Гейс. Они не очень обрадовались, что совершенный их узнал, и попытались улизнуть – в надежде, что он не станет догонять.

– Я буду кричать! – завопил Свечка.

– Умно, господин совершенный.

– Что? – С бьющимся сердцем старик обернулся и увидел Кедлу с копьем в руках и запряженную осликом повозку, где сидели дети. – Ты что тут делаешь?

– С вами пойду. Только чур не спорить. Ваши дружки, похоже, собрались вас скинуть в канаву.

– Они не мои дружки и промышляют тем же ремеслом, что и те, кого мы повстречали возле Омоделя.

– Тогда я уж точно вам пригожусь – спину прикрыть, – сказала Кедла и дернула за вожжи.

Брат Свечка вздохнул. Сначала надо поговорить с разбойниками, а потом уж с этим разбираться.

– Ладно.

Гатора и его братьев монах нагнал на берегу реки в тридцати ярдах от руин башни, которая раньше обороняла восточную оконечность моста. Молодчики уставились на Кедлу. В ее присутствии грубить они не осмеливались.