— Идет! — сказала она весело. Она протянула мне руку. — Похоже, мы обо всем договорились, мистер, так что по рукам.

Мы с серьезным видом пожали друг другу руки.

— Твои волосы просто созданы для лунного света, — сказал я.

— Может быть, ты все-таки позволишь мне войти? Я чувствую себя как Яблочная Мэри. Пойдем в дом.

Мы вернулись в гостиную, и я, покопавшись у себя в буфете, нашел бутылку шабли. Наступило время для хорошего вина. Но охлаждать его было некогда, поэтому пришлось использовать лед. Пегги назвала это варварским способом пить вино.

Мы сдвинули на веранде два кресла и сидели рядом, взявшись за руки и глядя на лунный свет.

— Все началось с енота, — произнесла она мечтательно. — С той белой благородной дамы. Именно в ту минуту я начала в тебя влюбляться.

— А я куда более приземленный тип. У меня все началось, когда я делал тебе массаж ноги.

— Мне было так больно, что я не успела подумать, что все это выглядит… не совсем прилично.

— Не надо ничего бояться, — сказал я ей. — Все будет хорошо. Мы прошли тернистый и нелегкий путь, но теперь все позади и жизнь только начинается.

Мы сидели, окруженные безмолвием темной ночи, которое на самом деле трудно было назвать безмолвием, потому что в нем раздавались и плеск морской кефали, и жаркое зудение ночных москитов, и сумасшедший хохот пересмешника.

Моя девушка вздохнула и сказала:

— Из меня вышел бы прескверный менеджер.

— В самом деле?

— Я хотела придумать что-нибудь неожиданное и забавное. Вроде того, чтобы первой войти в спальню, а потом позвать тебя; ты нашел бы меня в своей постели, а я сказала бы тебе «ку-ку!» или еще какую-нибудь глупость. Это было бы знаком новой близости. Как если бы я сказала тебе: смотри, как я доверяю тебе и совсем не боюсь. Но события не должны развиваться слишком быстро. Господи, по-моему, все и так движется чересчур стремительно!

— Пегги, ты перегружаешь мою нервную систему.

— Поэтому, милый, ты должен убеждать меня в том, что все, что между нами происходит, совсем не грубо, не поспешно и не банально, говори мне, что мы околдованы, что любовь все оправдывает, что мы оба уже были женаты и все в таком роде.

— Ладно, ты исполняй свою партию, а я буду свою.

— Когда это случится, я не хочу быть такой взбудораженной и нервной, как сейчас.

— А я буду краснеть и заикаться.

— Но… найди мне хороший мотель, Сэм.

— Летом низкие цены.

— Когда мы отправимся на север, чтобы начать новую жизнь, я не хочу, чтобы нам пришлось еще что-нибудь друг о друге узнавать. А пока прости меня, что я веду себя так благоразумно, вместо того чтобы отдаться своим чувствам. Хорошо?

Я отодвинул в сторону стакан, схватил ее за локоть и привлек к себе, и мы стали целоваться, а когда я ее выпустил, ее дыхание было частым и прерывистым.

— Сэм, — прошептала она, — в следующий раз я просто задохнусь.

Мы оба рассмеялись и встали с кресла. Опустив руку пониже ее спины, я слегка подтолкнул ее сзади ладонью, и она со смехом сбежала с веранды и села в машину. Мы поехали к Уэберам.

В воскресенье я проснулся поздно и увидел, что стоит прекрасный день. Я приготовил себе самый роскошный завтрак и несколько раз ловил себя на том, что напеваю под нос, насвистываю и глупо улыбаюсь. Уже около полудня я отправился выуживать сведения из Джей-Би и, прихватив его из холостяцкой лачуги, стоявшей посреди сосновой рощи, повез к Джимсонам. Он не знал, что у меня на уме, но согласился оказать мне помощь после того, как продемонстрировал достаточную, с его точки зрения, степень раздражения.

Когда мы приехали на место, нам понадобилось двадцать минут, чтобы найти остатки перил с «Королевы моря».

— Как выглядели повреждения, когда ты увидел яхту, Джей-Би?

— Я все тщательно осмотрел, Сэмми, и думаю, что она могла получить такие повреждения одним-единственным способом. Корма застряла под навесом дока, потом ее подняло на волне, и тот, кто управлял лодкой, попытался вытащить ее обратно, но корму зажало, и навесом сорвало часть перил.

— Значит, перила были выломаны во внешнюю сторону?

— Посмотри на этот кусок, Сэм. Это одна из вертикальных трубок, и она выгнута вперед, вот так, как будто ее давили изнутри.

Я внимательно рассмотрел кусок искореженного металла при ярком свете солнца. Я нашел место, где труба была поцарапана, и увидел на ней следы черной краски.

— Я хочу взять этот фрагмент с собой, Джей-Би.

— Не думаю, что старый Джимсон хватится одного куска металлолома. А на кой черт он тебе нужен, Сэмми?

— Послушай, Джей-Би, если понадобится, ты сможешь засвидетельствовать, что это часть перил с «Королевы моря»?

— Надеюсь, что мне не придется этого делать, потому что я терпеть не могу судебных разбирательств. Это как-то связано с твоим страховым бизнесом, Сэмми?

— Более или менее.

Я положил фрагмент трубы в свою машину. У меня больше не осталось никаких сомнений, теперь я был уверен, что при желании в полиции установят идентичность краски, найденной на погнутых перилах, и той, что была на маленьком «рено». Но я все-таки старался смотреть на ситуацию беспристрастным взглядом. Я знал, что, если дам волю своему гневу, мне будет очень трудно сохранять спокойствие.

Я отвез Джей-Би домой и отправился в бар «Мария» в Бейсайде. Это захудалое заведение, существующее в основном на деньги профессиональных рыбаков. Трудно найти людей более вспыльчивых, более замкнутых в своем кругу и столь безжалостно эксплуатируемых. Время приближалось к двум часам дня, бар начал заполняться воскресными посетителями. Некоторых из этих людей я знал всю свою жизнь. И хотя еще ребенком я испытал на собственной шкуре, что такое тяжелая работа на сетевой ловле, я до сих пор оставался для них чужаком и должен был вести себя здесь тихо и осторожно. У меня не было никаких шансов первым начать разговор.

Когда я допивал вторую кружку пива, к стойке подошел человек по имени Джейми Франс и остановился рядом со мной. Я знал его, когда еще учился в школе. Мы немного поговорили, и я незаметно для себя вернулся к нашей прежней манере неспешной и основательной беседы.

— Ты знаешь «Королеву моря»? — спросил я его. — Большая яхта с южного конца Хорсшоу.

— Знаю. Больше пятидесяти футов. Ею заправляет парень по имени Чейз.

— Джейми, нельзя ли как-нибудь узнать, не выходила ли она в прошлый понедельник вечером в пролив?

Он помолчал, ожидая, что я объясню ему причины своего вопроса, и, когда я этого не сделал, он не стал ни о чем спрашивать. Это было одним из правил, принятых в их среде.