– Можешь быть уверен, тебе это не сойдёт с рук, – ответил серый и повёл рукой: – Увести.

– Гы! – ухмыльнулся Хуго, блестя аксельбантами слюней. – Гы!

Жуга не заметил со стороны горбуна ни знака, ни звука, просто девушка вскинула руки к волосам, и в левой глазнице Эшера цветком раскрылись крашеные перья. Миг – и второй дротик пронзил ладонь пришельца в сером. Роджер, сбив подножкой на пол и стражника, и не ожидавшего подобной прыти травника, метнулся к двери. Задержался на миг у входа, пропуская девушку, и ухмыльнулся.

– Ну и кто из нас в дураках?

И исчез.

Все планы травника в момент рассыпались. Оставалось надеяться, что Вайде и Ивашу хватит сообразительности не чинить им препятствий. Однако вскоре выяснилось, что спутников Жуга недооценивал – раздавшийся снаружи заполошный крик «Пожар!» добавил суматохи. Кричал, разумеется, Вайда. У травника мелькнула мысль, что хитрован рифмач вполне мог и в самом деле что-нибудь поджечь для отвода глаз.

Так оно и оказалось.

Охотник в сером с руганью царапал руку, выдирая дротик.

– Догнать! – крикнул он. – Немедленно! Ни в коем случае не упускать!

Травник выхватил меч, мгновение колебался: атаковать чужака или бежать на двор помочь Линоре, и выбрал второе.

На дворе уже стемнело. Метались люди. В стороне горел сарай. Истошно ржали лошади. Два стражника лежали, корчась в луже крови. Ни горбуна, ни девушки видно не было.

– Они сбежали! – крикнул кто-то, хватая травника за рукав. – Взяли лошадей!

Жуга с трудом узнал рифмача. Личина его уже поблёкла и грозила в скором времени совсем растаять. По счастью, на это никто не обратил внимания.

– Где Иваш?

– Да здесь я, здесь, рядом!

Жуга схватил за повод мечущуюся лошадь. «Авось удержусь», – мелькнула мысль. Травник вскочил в седло.

– На коней! – вскричал он, скорее по наитию, чем в самом деле соображая, что делает. – Алексис! Радован! Со мной! Юхас, скорее!

В момент сообразив, что к чему, Иваш и Вайда бросились к конюшням.

Копыта лошадей прогрохотали по мосту, и четверо всадников исчезли в тёмных сумерках.

* * *

Начиналась гроза. Четыре всадника ехали шагом. Заклятие личины давно рассеялось. Других отрядов не было, а если были, наверняка ушли в другом направлении.

– Пожар, это ты, Вайда, вовремя надумал, – тихо говорил Жуга. – Лучшего и желать нельзя было. А вообще, конечно, мне бы надо попросить прощения, что втянул вас в этакую переделку.

– Брось, – отмахнулся Вайда и поморщился (он до сих пор сидел в седле немного криво). – По правде говоря, я был даже рад, что мне представилась возможность отплатить этим ублюдкам, которые мне раздолбали лютню и провертели в жопе лишнюю дыру. Хотя за одну лютню всех стоило пожечь… Но всё же экая история! Ей-богу, стоит сложить об этом если не поэму, то хотя бы балладу!

– Сам не обгорел?

– Да я, наоборот, похоже, наконец отогрелся. – Он повёл плечами. – Прямо не верится даже… А ты, значит, говоришь, боярина девчонка укокошила?

– Да.

– Лихо… – Вайда многозначительно поднял бровь. – Да ещё и выбрались живыми.

– Она всё предвидела, – сказал Жуга. – Знала, что руки ей вязать не станут, знала, где дротики запрятать, знала, когда их к Эшеру поведут, куда бежать потом… Наверняка всё так и было задумано. Нам можно было даже в замок не лезть.

– Э, не скажи, друг Жуга! – Вайда важно поднял палец. – Если полезли, значит, так и надо было, а иначе могло ничего и не выйти. Да… – Он вдруг нахмурился. – До чего ж, наверное, неинтересно так вот жить, всё зная наперёд: с кем встретишься, чего найдёшь, когда умрёшь… А может быть, не всё ей ведомо?

Жуга пожал плечами и не ответил.

– Дождь начинается, – промолвил Радован. Всё это время он ехал молча, не пытаясь убежать. Что делать с ним, Жуга не представлял и для себя решил отпустить солдата, когда они отъедут подальше или найдут пропавших циркачей.

– Куда ехать?

В поисках укрытия путники свернули к реке и здесь, в закрытой ивами ложбине вдруг наткнулись на осёдланную лошадь. Мгновение Жуга молча смотрел на неё, затем двинулся вперёд. Вайда ухватил было его за плечо, взывая к осторожности, но тот лишь отмахнулся, раздвинул рукой зелёный занавес и замер.

Линора подняла взор. Откинула со лба прядь волос.

– Я ждала вас.

«Она знает, – вдруг подумалось Жуге. – Всё знает наперёд. Она знала, где не будут их искать, знала, что мы идём за ними. И, наверное, про Иваша тоже знала…»

Горбун, лежащий головой у неё на коленях, открыл глаза.

– А, Лис. – Он слабо улыбнулся. – Всё-таки нашёл…

Левый бок его кафтана набух кровью. Рядом лежала кривая мавританская сабля. В ногах у горбуна сидел говорящий ворон.

– Ты ранен?

Роджер облизал пересохшие губы и снова усмехнулся.

– Я убит, – сказал он. – Впрочем, это уже не важно. Жаль только, месть свершилась без меня.

– Месть? – Вайда поднял бровь.

– А, и ты здесь… – Горбун перевёл взгляд на рифмача. – Да, рифмоплёт, месть. – Он помолчал, затем продолжил: – Я решил сказать слово. Я скоро умру. Они таки догнали нас, но опоздали. Теперь я сполна отомстил за смерть моей жены. Их было четверо мужчин, она – одна беспомощная женщина… Они смеялись тогда – для них это было шуткой. Но кто смеётся последним?

Он помолчал, собираясь с силами, и после паузы продолжил:

– Это я семнадцать лет назад в разгар чумы принёс болезнь в подарок весёлому принцу Просперо, когда он спрятался в монастыре… Это я сжёг Вильяма Ди Креби и его семерых советников-шутов. Это я замуровал Чезаре Фортунато в винных подвалах дома Монтрезоров. Я, Лягушонок Роджер. А что до Хуго Эшера… Он сам себя наказал, сойдя с ума.

– Мне это безразлично, – сказал Жуга. – Я не знаю никого из них.

– Тогда зачем пришёл?

Травник повернул голову:

– За ней.

– А… Я предупреждал тебя, но ты не послушал. Меч при тебе, так давай действуй, коли лопнуло терпение… Всех горбатых и живых исправит могила. Набить до отказа собой могилу – это значит наследовать землю. Что же такое наследовать землю? Это значит исчерпать терпение. Что и требовалось доказать. Яма – как принцип движения к солнцу. Так?

Жуга молчал.

– Да, – продолжал горбун. – Ты прав. Человек человеку – волк. Если я такой добродушный, научи меня душить и кусать. Ненависть… Всех объединяет ненависть. Всех объединяет одно желание – убивать и насиловать всех иных прочих. Мне стыдно быть хорошим.

Жуга молчал.

– Каждый сам выдумывает мир. Придуманным миром удобней управлять. Оглянись вокруг! Всюду наследили разбитые головы. Как убивали, так и будут убивать. Как запрещали, так