– Вуди, у меня, так же как и у всех, есть точка кипения. Ты толкаешь меня слишком далеко, и я…

– Что нужно, чтобы толкнуть тебя еще дальше, Мак?

– Одно опрометчивое обвинение.– Нижняя губа Бернса казалась напрягшимся мускулом.

– У меня их несколько. Дай секунду, чтобы выбрать правильное.– Палмер наблюдал за обычно болезненно-желтым лицом Бернса. За зимние месяцы его загар поблек. И теперь было видно, как горячий румянец заливает щеки и лоб Бернса.

– Палмер,– начал Бернс малоприятным голосом.– Сразу же, с самого начала, так же как и этот ваш тошнотворный босс, вы никогда не доверяли мне, не правда ли?

– Неправда. Еще несколько недель назад я доверял вам.– Палмер отпил еще немного виски. – Даже настолько доверял, что не был уверен вплоть до сегодняшнего дня. До тех пор, пока я наконец не понял, почему вы поместили это сообщение.

– Но это не причина,– вспыхнул Бернс,– вы догадываетесь и вы предполагаете неправильно. Я сказал вам свою причину. Почему вы не можете этому поверить? – Мне хотелось бы.

– Верь мне, Вуди.– Бернс протянул свои худые руки, отчего запонки на рукавах как-то неистово заблестели.– Мой бог, мы должны верить друг другу.

– Я поверю тебе, когда ты будешь честен со мной.

– Я честен.

– Попробуем,– предложил Палмер,– попробуем небольшой откровенный разговор. Скажи мне, что в действительности происходит внутри организации центра штата?

Бернс хотел сказать что-то, но так и остался стоять молча, с открытым ртом. Некоторое время он смотрел на Палмера, потом его рот закрылся, руки повисли по бокам и он пошел назад к софе. Усевшись, он снова взял стакан и мягко рассмеялся как бы про себя.

– Возможно ли, чтобы новичок был настолько смышленым? – обратился он к воздуху около софы.– Или это девочка Клэри кормит его сведениями?

– Она представляет мне информацию,– сказал Палмер,– большую, чем я получаю от своего советника с годовым окладом в пятьдесят тысяч долларов.

Бернс поставил стакан, подавшись вперед, облокотился на колени, его пальцы переплелись и висели между ногами, а он уставился на них хмурым взором.

– Ну, ладно,– сказал он более мягко.– Жители центра немного неспокойны. Волнение начинается в Бруклине и Куинсе.

– А… Ты хочешь сказать, что во всем этом виноват я. Их озлобила моя речь?

– Более или менее,– согласился Бернс.– Я не знаю, напортила ли речь так сильно. Они были против тебя еще до того, как ты там появился. Но твое выступление нисколько не улучшило положение.

– Если бы я был смиренным и кланялся им, пошли бы они за мной?

– Н-нет,– неохотно согласился Бернс.– Для этого нужно было бы больше.

– Немедленное предложение денег?

– Не это. Но что-то похожее.

Палмер откинулся на спинку стула и посмотрел на пшеничные волосы Бернса. Его подмывало спросить, имело бы какое-нибудь значение для слушателей в Бруклине, если бы он был католиком или иудеем. Но хотя его и подмывало, он понял, что спросить такое можно лишь у друга или союзника, а не у кого-то, занимающего столь сомнительную позицию, как Бернс.

– Тогда позволь мне подвести итог, Мак,– сказал он вместо этого.– В Олбани большинство республиканцев с периферии штата все еще за нас. Но мы постепенно теряем поддержку демократов. Так?

– Я бы так далеко не заходил, вы еще не слишком много потеряли в центре.

– Приятно слышать. Значит, даже в случае потери нами многих демократов мы все же сможем не пропустить билль об отделениях. Его завалит республиканское большинство.

Бернс поднял голову и упрямо уставился на Палмера.

– Я не нарисовал тебе всей картины, Вуди,– тихо сказал он.– До меня дошли беспокойные слухи с периферии штата.

Палмер подался вперед:

– Какие слухи? От кого?

– У Вика Калхэйна есть там свои люди. Мы получили сведения, что некоторые из более мелких коммерческих банков переходят в лагерь сберегательных банков. Им нечего терять, потому что они маленькие. И они ненавидят крупные центральные коммерческие банки.

– Это же бессмысленно! – почти закричал Палмер.– Они зависят от нас. Мы – их банк-корреспондент. Мы покупаем их закладные. Мы покупаем и продаем для них ценные бумаги. Боже мой, мы достаем им билеты на матчи бейсбольного первенства и билеты на спектакли на Бродвее; и когда они приезжают в город, они торчат в наших роскошных частных конторах, проворачивая свои собственные делишки. Мы делаем для них все…

Бернс очень мягко улыбался.

– Вы их Большой Папа, не так ли? – сказал он.– А что чувствует мальчишка в отношении Большого Папы? – Его глаза засверкали.– Или ты не знаешь? Палмер выпустил длинный сдавленный выдох. Он потер левый висок, чувствуя под рукой напрягшуюся вену или сухожилие.– Скажи мне все, Мак.

Бернс кивнул:

– Я рассказываю. Теперь уже по-настоящему. Такие новости мы получаем. Правда, сейчас еще немного подобных банков. Но есть признаки, что они объединяются между собой. И тогда, старина, будет конец.

Палмер скорчил гримасу. Бернс посмотрел на часы:

– Время поджимает, Вуди. Ты не уходи, допей виски. Я поскакал в Олбани и сделаю несколько выстрелов.

– Держись подальше от этих маленьких периферийных банков.

– Это твой департамент, детка.

– Правильно. На следующей неделе я отправляюсь в Утику и Рочестер. Я найму машину и по пути заеду и поговорю с ними.

– Думаешь, это поможет?

– Почему бы и нет?

– Хорошо,– сказал Бернс, направляясь в переднюю к выходу.– Но чтобы показать, что я на твоей стороне, дорогой, я тебе советую послушаться своего консультанта с годовым окладом в пятьдесят тысяч долларов. Возьми с собой пару спортивных брюк и спортивную рубашку, чем старее, тем лучше, но чистую. Не показывайся в парадном костюме для пресс-конференций с узким галстуком и в рубашке с петличками на воротнике. Усек?

Палмер кивнул.

– Ходячая скромность,– сказал он с отвращением.

– Старые ботинки, старый спортивный пиджак. У тебя есть трубка?

– Нет.

– Достань,– засмеялся Бернс.– Дружище, ты должен видеть сейчас свое лицо. На него стоит посмотреть.– Он закрыл и запер свой чемодан.– Удачно, что я люблю тебя, деточка. Иначе я бы дьявольски на тебя обозлился.

– Почему же ты так сильно любишь меня, Мак?

Бернс открыл дверь.

– Потому что глубоко внутри, старина, я такой же высокомерный, как и ты.– Он улыбнулся, вышел и закрыл за собой дверь.

Палмер вернулся в гостиную, взглянул на часы. До звонка Вирджинии оставалось много времени. Он взял наполовину пустой стакан и налил в него чистого виски, потом подошел к окну и уставился на мост.