Глядя на это, Делка всегда, когда они со Степаном бывали у Саньков, менялась в лице.

Тоже хочет чадоньку завести – к гадалке не ходи. Вот откуда у нее такой интерес к процессу размножения.

Вечером второго дня после ранения к Степану и Делле пришла Яга.

– Чего это ты, внученька, мужика недолеченного из больницы вытащила? Там как-никак режим и процедуры для ускоренного заживания.

– Ага, и санитарки бедовые. Нет уж, пусть он службу служит и работу работает, а не лежит одинокий и несчастный там, где его жалеют.

– Ярново отродье ты, Делка, что с тебя взять! А ведь и посочувствовать иной раз человеку нужно.

– Дудки ему. Нечего, нечего! А то закрепится в сознании связь: сделаешь глупость – тебя пожалеют. Он еще молодой, быстро все схватывает.

До Степы не в один момент дошло, что женщины продолжают обсуждение вопроса, в котором давно уже и надежно не сошлись во мнениях. Еще, наверное, в те поры, когда жена его жила у деда и была маленькой девочкой. И вечно шпыняемая суровым своим воспитателем, не чувствовала себя несчастной, не принимала сочувствия доброй женщины.

– Ладно, тогда вот тебе, дружок, снадобье от Галины Прокофьевны. – Ольга Петровна достала из сумочки пузырек. – Она предупредила, что чесаться все будет, зато быстро заживет. Ты давай, скорее в норму приходи.

– А что, я разве не в норме? Это намек такой, что не надо было тарифы на энергию и энергоносители вводить? – Как-то Степе тревожно стало. Словно уловил указание на допущенную им ошибку.

Чего не отнимешь у Яги, так это чуткости.

– А не знаю я, правильно ли ты поступил. И никто тебе этого наверняка не скажет. Нет у нас тут государственных деятелей со стажем. Ты первый.

Заулыбались.

– Когда ты на Делку запал, я сперва встревожилась. За что, думаю, девушке такое наказание – городской мальчик? Но обошлось, ты как-то легко вписался в команду. Мы тогда на тебя сделали даже расчет, думали, что папенька твой посодействует тебе закрепиться поближе к верхним эшелонам власти. Полагали – поможешь нам сориентироваться в делах политических да в закулисной грызне, ну и всяком таком, от чего нормальные люди ничего, кроме гадости, никогда не ждут.

А ты, негодник, взял, да и прыгнул на самую верхнюю точку пирамиды. Пойми, мы всю жизнь готовились от правительства таиться и тихариться, чтобы жить своей жизнью и никого не дразнить. А тут бац, и свой человек на троне. Наши затеи ты поддерживаешь, и мы твоим задумкам будем помощниками. В общем, не сомневайся, рули. Как был ты в команде, так в ней и остался.

Итак, Степан твердо решил разрушить на Прерии правящий класс. Он это недавно вычитал в книжке, что отыскалась в материалах Академии управления. То есть, конечно, на самом деле он ничего такого не решал. Но, проанализировав свои действия на посту единоличного и полновластного, сообразил, куда все это время гнул линию. Да уж!

А кто, интересно, у нас тут правящий класс? Стал разбираться в этом вопросе персонально. Самые правящие, конечно, они с папенькой. Яга, Делка, дядя Ляпа и другие авторитетные люди из числа голозадых, которые в списке аристократии смотрятся как-то неважно. Не те у них ухватки, да и высокое положение их однозначно связано с основной деятельностью. То есть формальным признакам вроде соответствуют, а вот дух от них исходит иной. Элитой даже и не пахнет.

Точно! Они же намеренно разрушают все атрибуты высокого статуса просто в силу многолетней привычки маскироваться. Прятаться от официальных властей. Надо подумать, как закрепить этот обычай. Очень уж результат получился хороший.

Так что там у него еще осталось? Ага. Сотрудники аппарата представительства. Что он вообще о них знает? Ходят на работу около ста человек, что-то весь день делают, перекладывают бумажки, и что?

А вот что. Скажем, в отделе народного образования работают пять сотрудниц. Вот пусть Леха Кузьмин и установит за ними плотное наблюдение дня на три. И личный состав потренирует, и ему, Степану, пособит.

Три дня прошли в изучении материалов о номенклатуре боеприпасов, применяемых в оборонительном оружии для населения. Как всегда, техника увлекла и воодушевила, зачесались руки, и захотелось творить. Но тут подоспели отчеты службы безопасности о слежке за деятельницами из отдела просвещения. Ну-ка, ну-ка!

Четыре сотрудницы вели себя предсказуемо. Тарахтели о всякой всячине, отлучались в магазин и на рынок, примеряли обновки и рассылали в подведомственные учреждения циркуляры, да требовали оттуда отчеты. Просматривали и возвращали обратно с замечаниями для устранения погрешностей. Миленько-то как!

И что же это за циркуляры? Почитал. Представил себя на месте преподавателя, следующего таким инструкциям, и призадумался. Сам-то он не работал в школе, однако уж очень много писанины требуется от учителя. А когда же преподавать?! Ох, и сложна стезя педагога!

Так, а чем занимается пятая сотрудница этого отдела? Интересные пироги! Она, оказывается, просматривает записи уроков. Ну, ничего себе! Степка и не подумал бы, что такое делается. И что дальше? Ага! Связывается с учительницей, и они проводят разбор удач и оплошностей, допущенных в классе. Спорят даже.

Прикрыл глаза и прислушался к себе. Вот как он должен к этому отнестись?

Поехал в Палкино, в одну из старейших аборигенских школ, чтобы посоветоваться с директором. А что делать? Нужно обязательно переговорить со специалистом, и, может быть, не с одним. Поэтому и помчался на консультацию. Очень уж у этого заведения репутация серьезная.

В дебрях тропических лесов расположено несколько огромных бунгало. Это и был школьный комплекс. Две сотни детишек и три десятка взрослых произвели на Степана неожиданное впечатление – он почувствовал, что завидует этим людям самой черной завистью. С одной стороны, эти мальчики и девочки, парни и девушки весь день от подъема до отбоя были заняты. Уроки, хозяйственные работы и самоподготовка чередовались, не оставляя свободного времени.

Казалось бы, надо посочувствовать ученикам. А вот и нет. Не видно здесь несчастных лиц. Совсем другие эмоции на них нарисованы. Впрочем, надо поскорее переговорить с главным.

Забрав у Степана материалы, директор попросил сутки на ознакомление с ними и отправился в свой кабинет. Потом туда еще несколько педагогов прошли – наверное, директор решил посовещаться.

– Везунчик ты, Кузьмич, – такими словами встретил Степана руководитель школы. – Мы тут всем педагогическим коллективом уже совсем было решили обмануть тебя и переманить к себе Аглаю Львовну. Да, да, ту самую, которая так тебя напрягла. Нам такой методист как воздух нужен. Но подумали, что это нехорошо. В общем, семиселок этих, что засыпают нас инструкциями и душу вынимают отчетами, окоротить как-то надо. А нам потребуется аппаратура видеонаблюдения и звукозаписи в классах. А то несправедливо это, что только в столичных школах преподаватели могут рассчитывать на поддержку опытного специалиста.