Они преспокойно уселись, наблюдая за нами, и развлекались.

После такого бесстыдного оскорбления адмирал Спиридов приказал двум фелукам с несколькими полакрами бросить якорь у берега, чтобы помешать их отдыху, и когда в них стали стрелять, они ретировались за пределы досягаемости выстрела, а потом стали забавляться, сбегая вниз к берегу и выстреливая по одному разу в оба судна до тех пор, пока ночная темнота не положила конец их диверсии.

Граф [Орлов] покинул фрегат и ночью поднялся на борт к контр-адмиралу Грейгу. И так как мое намерение оставаться здесь на зиму было и заметно, и хорошо известно, были проведены переговоры с несколькими людьми, каким образом этому помешать.

На следующее утро в 8 часов с крюйс-бом-брам-стеньги был спущен флаг адмирала Грейга и поднят флаг лорда верховного адмирала [или кайзер-флаг] с сигналом всем лейтенантам [прибыть за приказами]. Они вернулись с приказами.

[Помета: «вставить приказы»; но текста приказов нет]691.

Оказавшись со своим кораблем в столь замечательной гавани, лучше которой и не найти во всем Средиземноморье (не исключая даже Маона), с островком внутри, имеющим источники воды, на котором можно было разместить все наши орудия, припасы и больных, я намеревался килевать те суда, которые более всего требовали починки, и кренговать (a parliament heal)692 другие. Я собрал конопатчиков, чтобы проконопатить надводную часть, так как едва ли был хоть один шов, который не протекал. Теперь же стало известно, что граф с адмиралом Грейгом, с кораблем «Родос», который имел течь, намереваются идти сначала на Парос, чтобы разведать этот остров для зимовки флота, а оттуда в Ливорно; что адмирал Спиридов, которому по последнему приказу должны были подчиняться все капитаны, собирался покинуть Лемнос и отправиться на Тассо, чтобы раздобыть грот-мачту и бушприт для корабля «Три Святителя». Думали, что из‐за жалоб на грот-мачту, которая пострадала при Чесме на корабле адмирала Грейга «Трех Иерархов», и этот корабль также пойдет на Тассо, особенно потому, что там мачту можно было достать за меньшие средства. И хотя этот корабль не слишком сильно пострадал, они рискнули зимним переходом, только потом килевали «Трех Иерархов» в Портоферрайро и заказали сделать новую [мачту] за большие деньги на Менорке (настоящие русские экономия и дальновидность!).

Пока мы запасались водой и лесом и делили испеченный ими хлеб, чтобы мы могли покинуть островок в столь замечательной гавани, мы на исходе дня были встревожены звуками ружейной пальбы поблизости от Порто-Мудро, где находились наши печи. Наш редут был атакован тем же отрядом из 600–700 человек, который «развлекал» нас несколько дней назад. Когда стало рассветать, пальба усилилась, и город был зажжен в нескольких местах большим количеством дров, которые [подчиненные адмирала Спиридова] приобрели и положили справа от редута вместо того, чтобы держать дрова на острове.

Я наблюдал, как бедные склавонцы – около 2000 человек – с женами и детьми, застигнутые атакой врасплох, бросаются в воду, пытаясь спастись на маленьких суденышках и лодках, стоявших около городка, и что неприятель может скоро занять редут, хотя его очень хорошо защищали несколько российских морских солдат и греков.

Так как по своей дерзости эта горстка врагов, обойдя вокруг мыса гавани, полностью оказалась в нашей власти, я ожидал с нетерпением, что будут приняты какие-нибудь меры, чтобы помочь беднягам [склавонцам] на берегу, или высадить на берег достаточные силы, чтобы отрезать неприятеля. Но жестокость графа Орлова была такова, что ничего не было предпринято, чтобы помочь этим людям [склавонцам], которые покинули свою землю, свои дома и чьи жены с детьми шли по пояс вброд, заклиная о помощи693.

Граф Эффингем, который был со мной с того дня, как граф [Орлов] прибыл в гавань, сразу вооружился, как только услышал стрельбу, не сомневаясь, что каждый, кто способен взять оружие, получит приказ сойти на сушу. Милорд настоятельно просил, чтобы я позволил ему сойти на берег, чтобы помочь грекам, но так как я видел, что опасность слишком велика и никакой славы без достаточной поддержки не добыть, я не хотел позволить милорду пойти, если только не будет приказа отправить регулярные силы. Так как каждое мгновенье мне казалось вечностью до тех пор, пока что-то не будет сделано, чтобы помочь этим многострадальным людям, я сначала приказал находиться в готовности 60 морским солдатам под командой капитана Нижегородова694, который, нужно отдать ему справедливость, и сам просил об этом. Я (не) мог более сдерживаться, и хотя я был лишен полномочий, видя безнадежное положение этих преданных греков, я отправил морских солдат на берег, и их прибытие подняло упавшие было чувства тех, кто оставался на берегу. В тот момент, когда эти солдаты ворвались на редут, неприятель отступил, сделав свое дело (сжег печи и зажег город во многих местах), оставляя за собой от 60 до 70 своих человек убитыми, а с нашей стороны около ста, помимо 22 женщин и детей, так как турки и склавонцы не дают пощады и не просят о ней*.

[На поле приписано:] *После того как была получена поддержка в 60 человек морской пехоты, неприятеля преследовали около двух миль за городом на виду у всего флота, который был в силах высадить от 600–700 до 1200 (при необходимости) человек на мыс гавани и отрезать неприятеля и в то же время направить 200 человек в город, чтобы усилить греков, дабы они перехватали всех турок. Но ничего даже не попробовали сделать, потому что я это предложил. Я позднее узнал, что гуманный и доблестный граф был недоволен тем, что солдатская команда была отправлена на помощь несчастным женщинам и детям, которых я видел стоящими по грудь в воде с детьми на руках и молящими о защите.*

Последние [склавонцы] преследовали неприятеля около двух миль за городом. Турки заманивали преследующих за собой, но те весьма благоразумно от этого воздержались, не находя поддержки у своих русских друзей. Но с этого момента склавонцы почувствовали отвращение и, как могли скорее, покинули это место с едва ли достаточным количеством продовольствия, чтобы добраться до Пароса. Они намеревались добраться до Пароса, зная план графа, [туда отправляющегося], прибыли на Парос до него и на острове забрали все до того, как он там оказался.