– Но ты ведь здесь.

– Я смогла выписаться из санатория три месяца назад.

Лицо Филиппа приобрело нуждающееся в уточнении удивление.

– Да, я оперативно прошла терапию, а вот вернуться – это оказалось проблемой. Нужна была хоть какая-то работа, какой-то труд, вот мне и выделили небольшую студию, где с другими пациентами мы привыкали к старой жизни, заодно ходили на простенькую волонтерскую работу.

– Ты молодец, я горжусь тобой, и здорово, что ты пришла. – Пусть звучал он не совсем искренне, но внутри всецело был рад за нее.

– Есть ли мне смысл спрашивать, как тут дела? – Агата старалась успокоиться и быть расслабленной, но получалось с трудом.

– Ну, у нас все спокойно, так что не жалуюсь. А как там, в большом мире?

Агата смотрела на него и долго не могла подобрать слова, но в итоге нашла единственный верный, произнесенный многозначительно ответ:

– Не так, как тут.

Филипп лишь слегка кивнул в ответ.

– Скажи, – начал он, устав от молчания и недосказанности, – ты как долго тут хочешь быть?

Вопреки тому, что она знала о таком вопросе и теме, подготовиться толком не смогла, лишь решив сориентироваться на месте уже после того, как увидит дочку.

– Я не планировала оставаться! – резко отчеканила она. – Последние полгода дали мне понять, что я не настолько сильна, как думала.

– Нам тоже непросто без тебя.

– «Нам»?

– Не начинай.

– Важным условием восстановления является возможность высказаться, а не быть услышанным. – Агата проговорила это так, словно прочла закон или наставление. Филипп молча слушал, пусть эта встреча и идет вразрез с его ожиданиями, но все же на то были веские причины. – Каждый день после того, как мы разделились, я чувствовала свою вину перед вами двумя. Не знаю, как тебе удалось так быстро и легко принять решение… я хочу сказать, что…

– Позволь я задам вопрос? – аккуратно прервал он смятение Агаты. – Ты хочешь остаться здесь с нами?

И без того бледное лицо Агаты приобрело еще больший оттенок холода, отразив ее ужас, – но не перед вопросом, а перед ответом, который она знала, но боялась больше всего. Филипп увидел это и поддался привычному эмоциональному порыву, а поскольку он в отличие от нее был человеком вольным на чувства, то иного она и не ожидала.

– Я знаю, честно, как никто другой, знаю, как тебе было трудно, и оттого, что я, повторюсь, знаю, я не могу понять, чего ты хочешь. У нас есть шанс начать все сначала, он уже здесь, мы с тобой уже здесь. Да, было трудно, Огнепад унес слишком много жизней и…

– И в этом виновата я! – грубо вырвалось у Агаты.

– Нет! – Филипп был категоричен в этом вопросе, твердо и до конца желавший убедить ее в правде. – В этом виноват один человек – Кос. Она это сделала, и ты это знаешь!

– Я это вижу иначе. – Агата вновь применила железную броню характера, ощущая возвращение забываемого контроля над каждой мыслью, что, разумеется, вызвало в Филиппе недовольство.

– У нее поехала крыша, и она решила обрушить все наши спутники на планету, заодно нарушив работу ключевых инфраструктурных объектов системной атакой! Это был ее выбор, Агата!

– Точно такой же, какой сделала я, когда замолвила слово за Кос, предложив ее на свою старую должность на Кесслере. Я могла отказаться, могла не делать ничего. Моя тяга все контролировать и не допускать неудачи привела к тому, что Центр управления полетами утвердил ее на должность, к которой та оказалась не готова.

– Хорошо, – решив вступить на поле интеллектуальной борьбы, не спеша размышлял Филипп, – допустим. Но я тоже несу ответственность. Забыла, что когда-то она спасла меня и всех Пилигримов? После этого я неоднократно упоминал ее, ставя в пример, и, между прочим, дорогая моя, ты сама присутствовала при некоторых интервью перед Министерством обороны, ЦУП и даже ЦРТ. Если так копать, то виновных будет слишком много, уж ты тут точно не в лидерах. Сама сказала, что могла ничего не делать, а значит, все же были более ответственные за это люди.

Агата все это знала, более того, она ненавидела эти знания, ибо стоит начать раскручивать причинно-следственную связь, как ожидаемо обнаруживается дополнительная и крайне веская причина не появляться здесь никогда.

– Агата, ты знаешь, я люблю тебя, но нужно это отпустить. Скажи, может, дело не в Кос? Может быть, все дело в том, что случилось с Данактом и…

– Замолчи!

– О, вот как! Твоя реакция доказывает мою правоту. Я, постой, послушай, пожалуйста, я же хочу помочь, а не осуждать. Ты была там и видела, что случилось с твоими друзьями, причем по приказу генерала, который мог сделать все иначе. И я знаю, что ты сделала все, лишь бы предотвратить трагедию, – слышишь, ты все сделала, что от тебя зависело. Но в этом и великое заблуждение – мы не можем повлиять на все, потому что не все зависит лишь от нас.

Агата знала, как глубоко Филипп понимает ее чувства, возможно, даже лучше, чем она сама.

– Ты так и не понял. Все случилось из-за Кос. Без Огнепада у нас было бы время, и я смогла бы предотвратить смерть. Но я проглядела, не учла характер и фактор риска. Я потеряла хватку.

И то ли она стала предсказуема, то ли муж слишком хорошо знал жену, но ее мысли в этот момент стали ему известны.

– Неужели тебя и правда гложет вся эта ужасная вина и скорбь не из-за того, как Женя оказалась на Кесслере, а почему? – Агата отвела влажные глаза в сторону. – Ты жалеешь о нас с тобой… Из-за меня ты оставила Кесслер. Мы оба знаем, будь ты там, никакой диверсии бы не случилось и Кос не уронила бы на планету все искусственные спутники. Ты считаешь, все, что между нами было, – ошибка? От этого ты не могла прийти или просто даже поговорить? Агата, не молчи, ответь, пожалуйста!

10

Несколько часов назад Эхо произносил речь для будущих жителей Зеленой зоны Мегаполиса, той самой, откуда началось возрождение мира и порядка. Первым делом было решено очистить от тел Отказа именно жилые районы, начиная с окраин Мегаполиса, где граничащие Природные земли или иные территории отлично подходили для возведения временных лагерей содержания. Зеленую зону оградили большой стеной, дабы не поддающиеся восстановлению из-за Огнепада разрушенные районы не мешали возрождению Мегаполиса. Несмотря на то что большое количество людей оставалось на своих же местах, регулярная армия не выгоняла их, а обеспечивала поддержку против мародеров и разных группировок,