– Я не понимаю, – сказала она. – Простите, но мы можем отложить с вами этот разговор? Я спешу.

– Я твой отец, – перебил он её на последнем слове.

– Ещё одна шутка от моей тёти?!– ответила она, срываясь на крик. – Она могла бы постараться, чтобы сделать её более правдоподобной. Моему отцу сейчас должно быть чуть больше пятидесяти лет. Простите, но вы выглядите на все семьдесят.

Мия отвернулась от него и открыла дверь.

– Спроси сколько лет твоей тёте! – крикнул он ей вслед, но она не обернулась.

Она закрыла за собой дверь и остановилась, поражённая тишиной в усадьбе. Когда она уходила, этот дом переполняли звуки: разговоры гостей, голоса прислуги, убирающихся со стола, стук шагов и звон переставляемой посуды.

Она нашла тётю Энн в библиотеке. Миссис Миллс сидела в полумраке, рядом со стеклянной лампадой, наполняющей комнату тусклым светом. Услышав скрип двери, миссис Миллс подняла свой взгляд.

– Где Мередит? – спросила Мия.

– Все ушли в парк на прогулку, – ответила миссис Миллс. – Она присоединилась к гостям.

– Что здесь происходит? Для чего всё это?

– Что именно, Мия? – спокойно спросила она. – Полагаю, будь ты немного умнее, ты бы сама ответила на свои вопросы.

Мия осеклась, не ожидая услышать подобную реакцию на свои слова. Внутри неё бурлила ярость, ей хотелось кричать, защищая свою гордость, но осознав, что в общении с этой женщиной, её злость будет бессмысленной, она пришла к другому решению.

– Мы уедем завтра же.

– Хорошо, попрошу водителя утром отвезти тебя в Лондон.

Мия хотела уйти, но ноги держали её на месте. Для начала ей нужно кое- что спросить. Вопрос, который почему- то не выходил из её головы последнюю минуту.

– Сколько вам лет?

Миссис Миллс взяла лампаду, подошла к письменному столу и достала из него листок бумаги.

– Для начала, я хочу, чтобы ты сама ответила на свой вопрос, – предложила она.

Услышав ответ, Мие захотелось подскочить к тёте и, вцепившись в её худые плечи, закричать ей в лицо, но осеклась, напомнив себе, что она не добьётся своего, если не будет играть по правилам тёти.

Мия оглядела её с ног до головы. Глубокие моршины, распухшие пальцы от артрита, руки, испещрённые выступающими венами.

– Думаю, больше семидесяти лет, – предположила она.

– Мне восемьдесят четыре, – коротко ответила миссис Миллс и протянула Мие листок. – Это моё свидетельство о рождении.

Мия поднесла его к горящей свече и пробежалась взглядом по напечатанным строкам.

– Здесь написано, что вы родились 15 августа 1963,– прочитала она. – Я, конечно, не сильна в математике, но я могу посчитать разницу. Исходя из этого листка, вам должно быть 57 лет.

Она посмотрела на миссис Миллс, ожидая объяснений.

– Это не подделка, – медленно сказала она. – Двадцать семь лет я прожила в 19 веке, последний час из которых, мы с тобой вместе провели в 1857 году.

– Что за чушь, – вырвалось у Мии. – Я подозревала, что вы не в себе, сейчас я уверена в этом на сто процентов. Вы сошли с ума.

– Как скажешь, – миссис Миллс пожала плечами. – Можешь сегодня же покинуть Беррингтон, чтобы не оставаться под одной крышей с умалишённой. Только боюсь, только ты можешь покинуть это место. Мередит уже принадлежит Беррингтону.

Пропустив её слова мимо ушей, Мия развернулась и вышла из библиотеки. Она зашла в свою комнату, где увидела миссис Уокер, расставляющую серебряные подсвечники по её комнате.

– Готова ко сну? – Спросила она Мию.

– Я пока не собираюсь идти спать. Хочу дождаться Мередит, чтобы поговорить с ней, – сказала Мия, пытаясь развязать корсет. – Но для начала мне нужна помощь, чтобы снять это проклятое платье. Хочу поскорее избавить себя от него.

– Боюсь, в ближайшее время тебе придётся привыкнуть к подобной одежде, – сказала она, подойдя к ней.

Мия развернулась к ней спиной, не желая поддерживать этот разговор. Не обращая внимания на её молчание, миссис Уокер продолжила:

– Я понимаю, что сейчас ты думаешь, что находишься в сумасшедшем доме. Но чем дольше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет. Всё что тебе нужно – это выслушать миссис Миллс и поверить ей. Это трудно, но для начала, хотя бы попробуй всерьёз воспринять её слова.

Мия не отвечала, глядя на тень от пламени свечи, стоящей на тумбочке. Злость ушла, уступив место нарастающей тревоге. Она хотела вырваться из этого места, в мир, где есть электричество, спасающее тебя от темноты, где есть люди, которые не заставляют тебя поверить в свои сумасшедшие бредни. Или не сумасшедшие? В темноте всё кажется правдой.

Освободившись от платья, она надела свою одежду и пошла в комнату Мередит.

Мия сидела на кровати в больничной палате. Рядом с ней лежала мама, держа её руку. Они смотрели на деревья, растущие за окном.

– Я могла стать актрисой, – сказала мама. – Когда я была студенткой, мы с подругой посещали всевозможные кастинги, надеясь на то, что когда- нибудь нам достанется долгожданная роль в фильме. Однажды, ко мне повернулась удача и моя мечта сбылась.

Мия уже слышала эту историю, но не стала напоминать об этом маме. Когда реальность для человека становится невыносимой, а будущее не несёт освобождения, всё, что ему остаётся – это искать радость в прошлом.

– И почему ты не согласилась? – спросила она, зная ответ.

– Я узнала, что я беременна. И эта новость мгновенно затмила удачный кастинг, лишив его значимости.

Мия обняла маму.

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, крошка. Тебе пора, – сказала мама, и эти слова наполнили Мию тревогой и страхом. – И пусть Господь поможет тебе.

– Нет. Я отказываюсь верить в Бога, способного причинить столько боли.

– Если отказываешься верить в Христианство, найди свою веру. Это необходимо, чтобы обрести надежду и смысл.

Мия посмотрела на маму. Она осознавала, что находится во сне. В то время, когда мама попала в больницу, болезнь уже успела высосать из неё всё: её жизненную силу, внутреннее сияние, пропал даже блеск из глаз. Сейчас же мама выглядела так, словно она сошла с фотографии, на которой её запечатлели, когда ей было чуть больше двадцати лет. Рыжие волнистые волосы до плеч, светлая сияющая кожа, большие голубые глаза, которые ещё не познали жгучей боли. Такой Мия запомнила её.

– Я боюсь, мам, – прошептала она. – Это место пугает меня.

Мама взяла её лицо в свои руки и поцеловала Мию в лоб.

– Я знаю. Тебе нужно открыть своё сердце. Чем раньше ты примешь правду, тем быстрее освободишься, – прошептала она и закрыла глаза Мии своими руками.