– Не дадим Василисушку Ироду проклятому, отвадим от стен города. – Бушевал Царь, как за дочь переживал, за невестку. – Дружину соберем, победим вражину черную.

А Василиса рыдала, просила не отпускать никого на смерть верную, ведь нельзя убить чародея. Не берет его никакое оружие, никакая хворь. Закручинились Иван с Царем. Что делать? Как быть?

Минуты проходили, превращались в часы, часы в дни. А Василиса с каждым мгновением становилась слабее, а потом и уснула вовсе.

Решили Царь с Иваном ее в Царские покои отнести, да охрану к ней приставить. Ни на минуту не отходил Иван от супруги. И так страшно ему было, что потеряет ее. Места себе не находил. Все держал ее в своих объятиях, не ел, не пил и спать не укладывался.

На третий день дождь кончился, но такой холод наступил, как лютой зимой. Весь народ в домах попрятался. Тьма не проходила. Улицы после дождя льдом оковало, словно застыло все. И такая тишь наступила. Не лаяли собаки, не кричали петухи, даже люд молчал. Город словно вымер. Беду чуял каждый.

И вот перед Царскими хоромами опустилась стая из воронов и коршунов черных. И вышел из нее Кощей. Высокий как каланча, волосы словно уголь, кожа сухая, как лист и серая, как пепел. А вокруг глаз чернота, словно провалы глубокие. И глаза страшные, красные, как угли, горят огнем. И такая сильная злоба от него идет, что воздух чернеет. Вышла дружина ему навстречу, а он рукой махнул, и уснули молодцы сном мертвым.

И тут Кощей заговорил. Голос грому подобный, разлетелся по всей округе, что слышно его в каждом доме было.

– Срок я даю городу три часа. Чтобы Василису принесли мне к северным воротам, на Калинов мост. Всех погублю, всех заморю, город с лица земли сотру и в пепел превращу.

Топнул ногой, и поднялась птичья стая в небо, унося Кощея на север, к Калинову мосту.

И снова тишиной город накрыло. А Иван зарыдал. Как отдать жену Кощею? Как расстаться с любимой? Как ни будил он ее, не приходила она в себя. Встал Иван в полный рост, плечи расправил, взял меч и пошел к отцу.

– Убью Кощея, – говорит, – убью или сам умру, но Василису не отдам.

А что отец скажет? Если бы с ним такое приключилось, не уж за стенами бы отсиживался?

И пошел Иван-Царевич по пустому, ледяному городу, один как перст шел на бой с недругом. И страха не было, была только злость, что забрать у него Василису хотят. Вышел он на Калинов Мост, а на нем Кощей стоит. Сошлись они в битве долгой. Бились день, бились другой. На Иване наговор горел Василисин, а Кощей под своим проклятьем бессмертен был. И понял тогда, что не отдаст Иван Царевну. И на хитрость пошел. Махнул рукой и упал Иван сном крепким. А Кощей его с моста в реку скинул. Понесла река Царевича далеко.

А колдун черный пошел в город. Шел по улицам, и никто навстречу ему выйти не смел. Разбил он врата в хоромы царские, сковал всех заклятьем обездвижения, зашел в покои, где спала Василиса. Улыбка на лице Кощея распустилась страшная. Вот она, вот она моя последняя, прекрасная, та которая снимет с него проклятье старое да древнее. Провел он пальцем по щеке белой, открыла глаза Василиса и закричала.

Пришел за ней Кощей, пришел тот, кто погубил ее семью, а теперь и ее погубит!

Чертоги Кощеевы

Так напугалась Василиса, что чувств лишилась. А Кощей еще и заклятье наложил, чтобы спала она сном крепким, непробудным, пока в дороге они будут. Подхватил ее на руки и вынес из дворца. Обвел взглядом город обледенелый, да слуг своих позвал верных, птиц черных. Подхватили они чародея, и понесли его и девушку, спящую в чертоги Кощеевы. А за ними и тучи ушли темные. Солнце выглянуло, отогрело льды холодные. Вышли люди на улицу. В себя и Царь пришел, и бояре, и дружина. Только вот, не нашли они ни Ивана, ни Василисы. И стал тот день темным для всех. Во все концы разослал Государь гонцов с наказом, что тому, кто Ивана найдет, кто о Кощее знает что, во дворец явиться и ответ держать. Объявил и награду большую.

Только знаем мы из сказки старой, что Иван в себя в речке пришел, спасло его Василисино заклятье, к жизни вернуло. Свистнул он свистом громким, который услышал конь его вороной. Сорвался конь с конюшен, и бросился к хозяину своему. И начал Иван путь свой долгий, чтобы найти Василису, и спасти ее из рук Кощеевых. Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Стоптал Иван три пары сапог железных, исходил сотни дорог длинных. Узнал он о секрете колдуна проклятого, о сундуке, где спрятано сердце его злое, да темное.

А Василисой что было? Как ей жилось в стенах холодных? Жива ли она там?

Проснулась она в покоях темных. И холодно так, что руки-ноги ломит. Смотрит, одеяла лежат пуховые рядом с ней, тулупы, мехом обитые, висят на крючках у стены. Одела она один тулуп, чтобы согреться немного. Смотрит, а у самой большой стены камин полыхает, только вот тепла-то и света от него нет никакого. Поняла она, что у Кощея она, унес он ее в чертоги свои жуткие.

Заплакала Василиса слезами горючими. Обняла себя за плечи. Как теперь быть? Что делать? Что с ней станет? Где Иван? Что с любимым случилось? Что с городом сталось, не уж, снова сжег все колдун? Снова, оставил ее, одну-одинешеньку на свете?

И кляла она себя, и ругала, что раньше, еще тогда не пошла к Кощею. Если бы ушла раньше, то брат жив бы остался, отец с матушкой, да бабушка по свету бы ходили. Не случилось бы беды и с Иваном и градом Стольным. Все она виновата, из-за нее одно это все случилось. И слезы новой рекой потекли, все горе из нее выливали. Выла она, как выпь на ее болоте. Готова кожу была на себе содрать от ужаса и тоски.

А время, как вода, утекало сквозь пальцы. Тут и шаги тяжелые послышались. В двери ключ повернулся, и открылась дверь со скрипом. А в проеме дверном Он стоит.

И такой страх обуял девушку, мурашки по коже бежали. Прижалась она к стене ледяной и смотрит на Кощея, не смея пошевелиться.

– Смотри, умная какая! Правильно! Меня бояться надо и покорной быть! Ничего сегодня я делать с тобой не буду, обряд еще приготовить нужно. Ты моя последняя жена, из всей тысячи последняя, и самая прекрасная. Ты знаешь, как долго я тебя ждал? Две сотни лет прошло, две сотни лет я готовился к встрече с тобою.

Чародей подошел к девушке. Провел пальцем холодным по щеке теплой. А Василису замутило от страха и отвращения, дрожью волна пошла по всему телу.

– Теплая ты какая, живая. Такая, какую, я и представлял. Еще немного и моею ты станешь, снимешь с меня заклятье жизнью своею. – Кощей перебирал мягкие волосы, вдыхал запах кожи девушки.

– Не стану я твоей, замужем я уже, за Иваном, ирод ты проклятый. – Тихо, но твердо прошептала Василиса.

А Кощей отступился от нее, и захохотал смехом громким, но мертвым.

– За Иваном, говоришь? – Чародей обнажил зубы в оскале. – Это тот, кого я на Калиновом мосту победил, да в реку скинул? Так нет его боле, сгинул он! – И снова смехом мертвым засмеялся. – Моя теперь, ты, моя!