Солнце встало, а значит и дворовые скоро проснуться, нельзя чтобы ее такую увидел кто. Вернула она себе лягушачье обличие и пошла в терем, к свадьбе готовиться.

Волосы заплела она в косы, надела платье свадебное. На ноги черевички белые. Как бы ей хотелось в своём облике замуж выйти. Быть самой собой в это день, но ведь тогда беды жди. Повздыхала Василиса, да делать нечего. Девки дворовые вокруг нее крутились, помогали да охали, на платье глядя. Так и сверкала ткань на свету, переливалась дороже любых каменьев самоцветных.

В комнату вошёл Иван залюбовался невестой. Давно он научился сквозь сорок смотреть, и видел её настоящую, такая, какая она есть. И до того себя счастливым чувствовал, что словами не передать. Она кружилась в хоромах, платье сверкало на ней, а в глазах счастье светилось. Ну как не обнять любимую?

– Наконец сегодня моею ты станешь. Не уж, дождался я? – Улыбался Царевич. А Василиса краснела румянцем. – Так и остались бы в тереме, никуда бы не пошли. Только ты и я в целом свете.

– И я так хотела бы.

Но деваться некуда. Народ ждал, ждал отец Государь, ждали братья. Ехать было пора. Конюхи давно запрягли карету тройкой лошадей, и те били копытами у крыльца.

Карета ехала быстро, цокали копыта лошадей. И снова город украшен был, что ни в сказке не сказать, ни пером не описать, море цветов, флаги, фонари, ленты по всем улицам развешены. На каждом углу пели песни менестрели, скоморохи веселили народ. И снова людская толпа текла ко двору. Третью неделю гудел город, свадьба за свадьбой, слыханное ли дело, что все три Царевича женятся?

Подъехала карета ко дворцу, а их уже встречают. Как вышел Иван, да невесту свою на землю спустил, ахнули все. Такого платья никто никогда не видывал. А Василиса лицо фатой прикрыла.

Царь обвенчал молодых. Обменялись они кольцами. Поднял Иван фату, посмотрел на жену и поцеловал.

Хоть и шли слухи о том, что не лягушка она вовсе, а красавица, каких свет не видывал, но облик лягушачий не денешь никуда. Кожа зеленая, мокрая, глаза большие желтые, рот огромный с кучей зубов мелких. И ропот пошел по толпе. Кто-то радовался, кто-то смотрел с отвращением, кто-то улюкал, смеялся. Хоть и кричал народ «Горько!», но многие думали о том, какой Иван – дурак.

Потом пир-горой был. Все пели, ели, плясали. Скоморохи паясничали, менестрели сочиняли баллады. И свадьба эта в историю вошла, историю о том, как лягушка стала женой Царевича.

На пиру Василиса выпустила светлячков, которых на озере набрала. И нашептала им танец устроить. Кружились огоньки под потолком, рисуя сказочных птиц, рыб, да волшебные цветы распускались, а потом осыпалось все дождем. В хоромах стояла тишина. Люди такой красоты не видывали никогда. А как в себя пришли такой шум поднялся, так хлопали, охали, радовались, кричали, восхищались. И долго ходила молва да слухи, что невеста не просто лягушка, а волшебница, какой свет не видывал.

А когда пришло время танцу молодых, то замерли все в предвкушении. Помнили и бояре и придворные, как танцевала Василиса раньше на свадьбах Царевичей. Закружил ее Иван по зале царской. Платье на ней огнем горело, искрилось, развеваясь вокруг молодой жены. А светлячки снялись с мест и ринулись роем вокруг молодых, создавая вокруг них кокон светящийся и не было ничего прекраснее этого раньше. Царь обомлел, такую невестку сын нашел, что слов не было. Понял, что достойна она, быть, не только женой младшего сына, но и царицей.

И не только восхищение было, а зависть черная поселилась в некоторых сердцах. Смотрели на Василису две пары глаз со злобой, да ненавистью черной. То были жены первых Царевичей, видели они, что не чета они ей, что сила в ней скрытая. И страшно обоим стало, что обойдет она их по силе своей, что власть отберет у них, и влияние окажет на люд такое, какое им и не снилось.

А Иван смотрел на свою жену, и счастливее его не было на всей земле. Наконец Василиса стала его женой, наконец, его она будет, и никто не отберет ее у него. Да вот только не знали они, что Кощей лютует пуще прежнего, что ищет он Василису всеми заклятиями, наговорами, волшебством сильным. Ищет, чтобы снять свое заклятие страшное и ни перед чем не остановится. Птицы летали черные по свету, высматривая, звери ходили дикие по лесам, вынюхивая, люди злые во все глаза рыскали, подвергнутые чарами сильными. Развернул Кощей такую силу вокруг, да ждал, когда ослабит Василиса свою осторожность. Ждал, злился, и ждал…

Вот и кончился пир, стали расходиться бояре и придворные по домам, теремам своим. А молодых в карету отвели и уехали они восвояси.

А в тереме у Ивана всякое терпение кончилось. Выгнал он дворовых, да слуг из хором. Василиса сняла с себя наговор, ведь хотелось быть ей рядом с ним в эту ночь самою собой, той какой ее мать родила. Отпустила она лягушку в озеро у дома и к мужу вернулась.

Глаза светились счастьем, распустила она косы свои золотые-медные, сняла с себя платье свадебное. Повел ее Иван в покои. И до утра не могли они объятий распустить. Наконец стали одним целым. И когда уже уснул Иван, пошла Василиса к озеру, кликнула подругу-лягушку свою. Долго плавали они вместе по озеру, пока рассвет не занялся на востоке. И снова наложила она наговор на себя и пошла, спать к любимому.

Но не знала она, что сморят за теремом и озером две пары глаз злые, да завистливые, не знала, чем обернется все дальше…

Царские испытания

Потекли дни супружеские с хлопотами, печалями да радостями. За три года на болоте Василиса научилась полагаться только на себя. Была она там, на болоте, сама себе хозяйкой, никто ей был не указ. На этом и стали ругаться они с Иваном.

– Ты опять сама во дворе крыльцо прилаживала, а дворовые на что, а я на что?

– Ну, поправила и что с того? Мне не сложно.

– Не сложно? Ты жена моя, а не плотник. А коню ногу лечила зачем? Конюх на это есть. Сиди в хоромах, шей вышивай, травки суши.– Сокрушался Иван.

– Не могу я, когда животина мучается. – Оправдывалась Василиса.

– А почто тебя вообще в конюшни понесло, зачем ты там?

– Хотела на лошадей посмотреть.

– Так и смотри, кто мешает, зачем у людей работу отнимать?

– Полезной я хочу быть. Людям помогать.

– Так помогай советами, нашла беду в хозяйстве, мне скажи, или дворовых кликни. Ох, и своенравная ты у меня.– Злился Иван. – Жена под мужем ходить должна, а не выполнять его обязанности.

Ругались, хлопали дверями. Мирились ночами. И решил Иван к отцу пойти, совета просить, как сладить с женой молодой. Отец-батюшка возрастом умудренный, жизнь долгую прожил, жену похоронил, сыновей воспитал, поможет словом.

А царь смеялся.

– Эх и строптивая, как кобылка дикая. Да, такую укротить сложно будет! Сильная девка, а ты добрый, да мягкий. Дурак, ты, у меня и есть дурак. Но тебе подсоблю. Тут что надо? Занять бабьи руки, да голову делом. Деток вы пока не народили, а значит надо испытания устроить. Иди домой спокойно. Помогу я тебе, да себе потеху устрою. – Царь улыбался радостно. Заскучал он, а тут можно радость себе устроить, да на Василису посмотреть получше. Уж очень нравилась она ему. Сильная духом, смелая, красивая, волевая, как жена его. Вот бы на престол такую с сыном посадить, но для этого и Ивану надо сильнее стать!