сыпал направо и налево, вспомнил историю о старшем брате Умника, которую ты рассказывал в больнице. И тут меня захлестнуло чувство тревоги. Знаешь, как говорят, «сердце не на месте»?

– Это тебе твоя душа подсказала, – перебил его Джон.

– Выходит, что душа, – улыбнувшись, подтвердил Побелка, – Так вот, в тот же момент я твердо решил искать тебя в «Интро Индастриз». И прихватил очкарика с собой.

Он хлопнул от души Умника по спине:

– Эту бездушную скотину поначалу пришлось волочь под угрозой кулака, но когда душа вернулась к нему, парнишка быстро включился в суть дела.

– Ага, прости Джон, но когда у тебя отсутствует душа, ты лишаешься возможности правильно рассматривать ситуацию – только скупой холодный расчет.

– Обещаю вам, господа! – обратился к друзьям Сорока своим привычным псевдосерьезным голосом, – За мое спасение я в долгу не останусь!

– Ой, да брось ты! – махнул рукой умник.

– Месяц! Да-да, месяц вы будете пить свежайшее молоко с печеньем за мой счет в «Бессоннице»!

И все трое мальчишек залились громким добрым смехом, напрочь позабыв, что лето подошло к концу.

Эпилог

С тех самых пор, когда город Н*** был потрясен чрезвычайными событиями, прошло два месяца. Шумиха вокруг истории с похищениями душ улеглась, как некогда поднятая пыль ураганом. Теперь же все вернулось на круги своя. На окраине города можно было наблюдать восстановительные работы вокруг полуразрушенного здания, еще недавно бывшего корпорацией Интро. (Кстати, согласно проекту застройки, новый цвет здания решили сделать оранжевым).

И вы бы без труда нашли внутри города двухкомнатную квартиру мальчика Джона, почетно даренную ему главой города Н***. И узнали бы также, что жителям обещано открыть в скором времени на площади в центре города, между пересохшим фонтаном и треснувшим банком, памятник мальчику с молотком.

Покинув в обед свою новехонькую обитель, еще пахнущую ремонтом и мебелью, Джон Хаф бы заправил универсальный молоток в строительный пояс, что отныне всегда был на нем, и направился бы на улицу, где его уже ждала банда. Он бы не особо изменился, не поймал бы гордыню, как говорится, и не зазнался бы. Остался таким же веселым и справедливым раздолбаем, каким и был всегда. Но ничего из этого не произошло.

Сами подумайте, ну кто бы принял историю двух десятилеток и сироты за чистую правду? Как бы ни распинались Побелка с Умником, никто им не поверил. Из-за катастрофы в корпорации Интро жителям города вернулись украденные души. Кто мог поверить, что причиной всего этого стал десятилетний бездомный мальчик. Вздор! Но милая Джейн, разумеется, поверила голодранцам, она вымолила у Нотсвуда праздничный ужин за её счет.

Воссоединившись с друзьями, первым Сорока услышал голос Сладкой:

– Вот он, – сказала стеснительная скромняшка и покраснела, – Наш герой.

– Герой-то герой, а в свободное время – геморрой. – Как обычно, издеваясь, пронудела Горькая.

– Не стоит сравнивать близких друзей с серьезными хроническими заболеваниями – сумничал Умник, как обычно.

ЛикМик-Так с полным ртом шоколадного батончика тоже что-то невнятно промычал и рассмеялся. Даже Хромой улыбнулся, так как он единственный разбирает лепет своего пухлого друга, когда тот жует (а жует он часто).

– Куда пойдем? – спросил Умник у Джона.

– Сейчас встретим Аттику, а потом в «Бессонницу», там нас будет ждать Побелка.

Банда весело зашагала по улицам восстанавливающегося после войны города. Не прошли они и трехсот метров, как завидели издали идущую навстречу Аттику. Она была все также исключительно по-своему великолепна. Локоны цвета спелой черешни весело подпрыгивали на ходу. Белоснежное кружевное платье, притягивающий взгляд выразительных глаз, нежная улыбка и доброе сердце – в общем, все то, во что так безнадежно был влюблен Сорока – это все Аттика. Да-да, именно влюблен, теперь Джон четко осознавал свои чувства и не стеснялся их. «Сегодня я точно её поцелую. Ведь после всего пережитого мне стыдно и не пристало бояться девушки», – думал он про себя. Когда они встретились, Аттика протерла рукой щеку мальчика, где как положено, уже вполне законно располагалась тонкая полоска мазуты, и поцеловала Джона в щеку. Тот в свою очередь крепко обнял и бесцеремонно поцеловал девочку в губы. До-о-лго так, с закрытыми глазами, как это делают взрослые. Но открыв глаза, он отскочил назад с криком:

– Ах ты, паршивая шавка!

– Что-о-о-о! – возмутилась шокированная девушка.

– Клянусь всеми своими целыми пальцами, это та самая псина, что мне мизинец с безымянным отняла!

Все замерли в недоумении. А Джон, ловко выхватил молоток с ремня на поясе и помчался за перепуганным псом, на ходу поправляя тремя с половиной пальцами челку, что вечно лезла в глаза.

– Погоди, Сорока! – кричали дети, пытаясь достичь стремительно удаляющихся мальчика-героя и собаку-воровку, но их голос едва доставал ушей Сороки.