тётей. Она посвятит вас в таинства кандомбле и научит вызывать духов. – Девушка нанизала на вилку кусок сардельки. – Она, кстати, живёт в соседней квартире.

– За стеной? – поражённо переспросил венгр. – Что ж, это многое объясняет…

– Возможно. – Хозяйка кивнула с видом, свидетельствующим, что она нисколько не верит ни в магию, ни в духов. – Кстати, мы читали ваши рукописи, вернее, их фотокопии.

– Это не мои рукописи – ваших соотечественников.

Алиса Тарсила на мгновение нахмурилась, но затем складки на её лбу вновь выпрямились.

– Остроумно. Это качество ценят у нас в Лапе. – Она посмотрела в глаза Эрнесту. – Вы знаете, что некогда в этом районе селились сплошь проститутки? Дом, в котором мы живём, был построен лет полтораста назад как доходный. Владелец сдавал комнаты внаём бедным женщинам – фактически, содержал бордель.

Он с важным видом кивнул, отметив про себя, что за сто пятьдесят лет не многое изменилось.

– Вы ещё не завели себе здесь любовь – или, хотя бы увлечение? Все туристы из Европы едут сюда за этим.

Мысль «А все кариоки зарабатывают этим себе на жизнь», казалось, была отпечатана на лбу венгра. Он улыбнулся, плотно сжимая губы, словно прилагал усилия, растягивая непослушную резиновую маску.

– Я влюблён… вам не понять. В девушку…

Она широко распахнула глаза.

– Мне не понять? Если бы в мужчину, то правда – не поняла бы.

Раздражение, сквозившее в нарочито сексапильном тоне, не укрылось от слуха венгра.

– У неё другое сложение, другой цвет глаз, рост…

– Короче, она – не кариока, – холодно перебила Алиса Тарсила.

– … и, наконец, она мертва.

Девушка злорадно расхохоталась – на сей раз более чем искренне.

– Превосходно! Вы просто прячетесь от окружающего мира и его реалий за некими идеалами, существующими, видимо, в вашем воображении. Действительно: если оживить её, как Спящую Красавицу, всё станет на свои места. Я угадала?

– Ну, в некотором смысле…

Она взяла его за руку.

– Она не оживёт. Скорее, вы умрёте.

Слова эти, сказанные доверительным тоном, должны были вразумить Эрнеста, однако на самом деле произошло прямо противоположное. Мгновение спустя хохотал уже венгр.

– Вы неожиданно умная девушка, Алиса Тарсила. – Он умолк и посмотрел ей в глаза с самым серьёзным видом. – Так и случилось. Я мёртв. Покончил с собой.

Она отпрянула, видимо, испугавшись, что имеет дело с психически больным.

– И как же вы… существуете?

Он снова невинно улыбнулся:

– Сделка с дьяволом. Он позволил мне ходить среди живых некоторое время, а потом, если я не смогу добиться своего, то превращусь в его собственность.

Она кивнула, словно поверила всему, что услышала.

– А почему бы ему было просто не позволить вам умереть? Самоубийцы попадают в Ад, это все знают.

Эрнест пожал плечами.

– Пути Господни неисповедимы – и дьявол лишь один из его ангелов, мятежный и злокозненный. Кто знает, что он задумал?

– Понимаю. А к врачу вы обращались?

– Да. Но эскулап не смог обнаружить пульс. Я удалился, пока он не решил, что тронулся.

– Но ведь вы просто шутите, это всё ложь, правда? – Алиса Тарсила вежливо улыбнулась.

Эрнест ответил такой же улыбкой.

– Конечно. Но если вы будете настаивать, я позволю вам пощупать мой пульс. Его всё ещё нет.

– Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. Кстати, а зачем вы едите, если вы покойник?

Эрнест как раз вытирал свою тарелку кусочком хлеба.

– Это вкусно. Я к тому же испытываю голод, словно умер не до конца. Словом, вы обращаетесь не по адресу – я разбираюсь в этом всём не лучше, чем вы. Да, много читаю…

– Но – всё бесполезно. Красавицу не воскресить, а ваше сердце – не оживить? – Яд, казалось, сочился с её губ при каждом слове.

– Медицине подобные случаи неизвестны, алхимики о них также не упоминают, по крайней мере, те, которых я читал. – Эрнест достал пачку сигарет и вытряхнул одну.

Она задумчиво кивнула головой, почти не скрывая иронии.

– Ладно, буду считать вас умелым рассказчиком. Я тоже, знаете ли, пишу…

– О любви и магии? – он приблизился к окну и открыл форточку.

Она улыбнулась лишь кожей скул – попытка изобразить снисходительную вежливость.

– О сексе и СПИДе.

Эрнест чиркнул спичками и закурил. Затянувшись, он старательно выпустил дым наружу.

– Надеюсь, вы знакомы с вопросом достаточно хорошо, иначе книга не будет продаваться.

Лицо Алисы Тарсилы окаменело.

– Я прекрасно знакома с вопросом. – Она торопливо прикрыла рот ладонью, на лице её отразился испуг. – Я не расскажу Хосе, не переживайте.

– Вы не так поняли. – Девушка встала и начала убирать со стола, не скрывая злости на то, что её так ловко подловили.

– Я потому и не расскажу, что до меня ничего не дошло. – Он сделал паузу. – Вот видите, вы можете считать меня своим другом.

– А я никому не расскажу, что вы – сумасшедший.

– Договорились! Кстати, ваша тётя – или кто она вам? – она действительно колдунья?

Алиса Тарсила вскрикнула, поранившись об острую кромку – умывальник всё ещё был забит осколками стекла.

– Проклятый Хосе! Где он? Кашаса бы сейчас не помешала – я бы могла промыть эту ранку.

Эрнест выбросил окурок в окно.

– Он придёт не скоро, я уверен. Вы задели его мужскую гордость, его «либидо». Моя болезнь вам известна, у него же другая – Хосе испытывает непонятную ему самому тоску и жажду приключений, я бы назвал это «комплексом странствующего рыцаря». Он дремлет в сердце каждого мужчины, однако…

– Я поняла: он из тех, кто внезапно понял, что его призвание – быть в мужском кругу до гроба и прикрывать это мнимой набожностью и слащавой моралью. Крестоносцы были таковы: гомосексуалисты и лицемеры – все как один!

– Психиатрия – ваше призвание. Я иду спать.

– Спокойной ночи.

Он остановился в дверях.

– Вы познакомите меня с вашей тётей?

– Утром – обязательно. Она до сих пор интересуется белыми мужчинами.

10

Хосе Ортега спал – и безмятежно храпел. Он был высокий, крупный мужчина в расцвете сил, а потому храп ему удавался мощный и по-настоящему громкий. Эрнест некоторое время наблюдал за своим приятелем, а потом сверился с часами и бесцеремонно растолкал.

– В чём дело? Я хочу спать! – Крепкий запах перегара принудил венгра отвернуться.

– Три часа пополудни, Хосе. Вставай и съезди на пляж – или хотя бы прими душ.

– Никакого пляжа! Солнце меня убьёт, – Ортега, тем не менее, свесил ноги с дивана и помотал головой. – Зря я столько выпил.

Его мутный взгляд уставился на Эрнеста.

– А ты что, собрался куда-то?

– Уже вернулся. Был в