— В основном жаловалась. Как трудно без мужа, и всетакое… В Москве никого, и здесь старых друзей не осталось.

— А ты что?

— Сочувствовал. Она приглашала в гости, адрес оставила.

— Ты приглашением воспользовался?

— Нет, но как-то раз мы вместе обедали.

— Ты сказал, она оставила адрес?

— Да.

— Ты его помнишь?

— Точно нет. Но где-то на Ямской.

— О чем ты ее предупреждал? — спросила я, не сводяс Тимура взгляда.

— О том, чтобы была поосторожнее с деньгами, —нахмурившись, ответил он. — Собственно, второй раз она попросила овстрече, чтобы посоветоваться со мной. Хотела вложить свои деньги в один проект.Но я ее отговорил.

— Что за проект?

— Строительство торгового центра на Никитской. Тамполная неразбериха с землей, как ты знаешь. К тому же строить будет Сокольский,а это верный долгострой, там свои бабки и за десять лет не отобьешь. Вот и все.

— Понятно, — кивнула я. Не верить Тимуру повода уменя не было. Все могло быть именно так, как он рассказывает. Почему нет?Вполне логично обратиться за советом к старому приятелю, особенно если знаешь,что у него в этом городе большие возможности. Однако чего-то Тимурнедоговаривал и поглядывал на меня с заметным беспокойством, причембеспокойство относилось к моей персоне. Сам он парень на редкость спокойный,если не считать вспышек гнева, которые в настоящий момент вспоминать ни к чему.

— На месте Деда я бы загрузил тебя работой, —заметил он, поднимаясь. — Не было бы времени на ерунду.

— Ерундой ты называешь убийство?

— Оно тебя не касается. Это дело милиции. Пусть твойВешняков ищет убийцу.

— Он ищет.

— Я знаю, что разговор на эту тему бесполезен. —Тагаев уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и спросил:

— Как ты живешь?

Вопрос, признаться, поставил меня в тупик. Как я живу, всамом деле? Обыкновенно. Ем, пью, с собакой гуляю. Иногда пристаю к людям свопросами, вот как сегодня.

Я пожала плечами и ответила:

— Нормально.

Его мой ответ почему-то не удовлетворил. С полминуты онразглядывал паркет под ногами и вновь спросил:

— Скажи честно, ты хоть иногда обо мне думала?

— Позавчера очень много.

Он усмехнулся:

— Ясно.

— Можно я тоже задам вопрос? — не осталась я вдолгу.

— Валяй.

— Что означает позавчерашний демарш? Один умный человексказал, что ты намерен поиграть в политику. Неужто правда?

— У каждого свои игрушки, — равнодушно пожалплечами.

— Так да или нет? — настаивала я;

Тагаев засмеялся, тихо и насмешливо покачал головой иприблизился ко мне.

— Знаешь, когда человеку чего-то очень не хватает, онпытается это как-то компенсировать.

— Да, я в курсе, слепые хорошо слышат, у них отличноразвито осязание. Ты это имел в виду?

Он опять засмеялся:

— Примерно так.

— И чего не хватает тебе?

— Хочешь, чтобы я ответил? — помрачнел Тимур.

— Хочу.

Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потомвдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.

— В самом деле хочешь?

— Нет, — покачала я головой, поспешно отводявзгляд.

— В этом все и дело, — кивнул Тагаев.

Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна удариламне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку,а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Ониотсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничегонельзя.

Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губысовсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себясчастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаюпо-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не изтех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло,как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самомделе все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, покрайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту неумею, и с этим ничего не поделаешь.

Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб.Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.

— Не бойся, — сказал он, и в голосе его слышаласьнасмешка. — Я ухожу.

Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и дажеулыбнулся на прощанье.

— Надо завести любовника, — сказала я Сашке,который с грустью смотрел на дверь. — В конце концов, и о здоровье следуетподумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься вобъятия первому встречному. — За «первого встречного» Сашка обиделся,потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.

Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе нелюблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашкапотрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такоеутро не только гулять, даже просыпаться ни к чему,

Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возлесвоей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека,который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.

— Зачем я вам понадобилась? — проявила я вполнепонятный интерес.

— Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? — спросил парень,присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.

— Точно. А вы кто такой?

— Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявитедокумент, удостоверяющий вашу личность.

— Водительское удостоверение годится?

— Конечно. — Я протянула пластиковую карточку, онвзглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». — Вот здесьраспишитесь в получении.

— Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.