он наверняка не груб, не пытается ее унизить или выгнать из своей комнаты.

Все эти мысли заводят меня в состояние уныния, и я пытаюсь оттуда вырваться. Опять погружаюсь в историю, что творится на экране, но вижу, что там уже идут титры. Непонимающе хмурюсь. Алиса что, уснула?

Перегибаюсь через фон Дервиза и вопросительно смотрю на бодрствующую рыжую.

– А я думала, когда кто-нибудь из вас все-таки заметит, что мультик уже закончился! – ржет она, ставя на паузу воспроизведение.

Я не могу ничего поделать, думая о том, как долго могут идти титры. Минуты три? От чувства стыда, мои щеки начинают гореть. Я уже хочу быстро убежать к себе, как до меня доходят слова Алисы: «кто-нибудь из вас».

Перевожу свой взгляд на фон Дервиза и о Боже… вы не поверите,… он сидит красный как рак.

Заметив, что я на него смотрю, он резко встает и направляется в сторону своей спальни. С грохотом захлопнув за собой дверь, кричит уже оттуда:

– Не забудьте выключить телевизор!

– Да, да, – бормочет Алиса, потягиваясь на диване.

Мне нужно уйти. Мне все это не нравится. Я даже не хочу думать о том, что сейчас произошло.

– Я пойду, – говорю я, вставая с дивана и направляясь к смежной двери.

– Может, еще что-нибудь посмотрим? – предлагает Алиса, наблюдая за моим бегством.

– Знаешь, я устала, – отвечаю я, в принципе, не соврав. Я и правда так вымоталась, удерживая себя от желания запрыгнуть на фон Дервиза и заставить его поцеловать меня, что моих сил больше не хватит на то, чтобы сидеть в его гостиной и думать о том, чем он там занимается в своей спальне.

– Хорошо, – на удивление спокойно соглашается со мной Алиса. Когда я уже разворачиваюсь, чтобы прикрыть за собой дверь, она меня останавливает. – Марта, хочу, чтоб ты знала, – я смотрю на нее через дверной проем в ожидании продолжения. – Амина не та девушка, которая должна быть рядом с ним.

С этими словами она поворачивается к экрану телевизора, полностью забыв обо мне.

А мне остается только всю ночь ворочаться в постели, прокручивая снова и снова в голове ее слова.

«Амина не та девушка, которая должна быть рядом с ним».

Глава 10.

– Вот! – я с гордостью вываливаю деньги на стол ошарашенной Анфисы Павловны и улыбаюсь при этом как Чеширский кот. – Я все сделала. На вашу почту я уже отправила все электронные разрешения от родителей на поездку.

– А это что? – тыкает она своим костлявым пальцем в стопочку новеньких хрустящих купюр.

– Как что? – делаю невинные глазки я. – Это деньги. Вы поручили мне собрать их с класса для поездки.

– Да. Но почему таким образом? Почему нельзя было собрать их на ваш электронный счет, фройляйн Марта, а потом уже перевести, как все нормальные люди, на счет школы?

– Потому что у меня нет счета, – и потому что мне нравилось всех богатеев озадачивать фразой «только наличкой». Они, кажется, уже забыли, как деньги выглядят в реальности. И в срочном порядке просили прислать родителей средства бумажками.

– Как это у вас нет счета? – казалось, что сильнее поразить Анфиску мне не удастся, однако сейчас глаза ее округлены еще больше, чем были минуту назад.

– Вот так, – пожимаю я плечами. – Для того чтобы иметь счет, нужны деньги, чтобы там что-то лежало. А все мои деньги легко умещаются у меня в носке.

– Хорошо, – вздыхает Анфиса Павловна, по всей видимости, не желая дальше развивать тему. – Подождите немного, я проверю разрешения, и если все в порядке можете быть свободны.

Я киваю и присаживаюсь за переднюю парту. Не проходит и пары минут, как Анфиса отрывает свой взгляд от стекляшки и строго на меня смотрит:

– Здесь нет вашего разрешения, фройляйн Марта. Почему?

– Я не еду, – отвечаю я. Не думала, что она вообще заметит, что моей фамилии нет в списке.

– Но почему? Проблемы с разрешением? Ваша мама отказалась его подписывать?

Можно, конечно, и так сказать. Но тогда она наверняка захочет с ней поговорить, а этого уже допустить нельзя. Поэтому озвучиваю другую причину, по которой я не могу поехать:

– У меня нет таких денег, чтобы оплатить поездку.

Анфиса Павловна хмурится и качает головой:

– Я уверена, что ваша мать в состоянии оплатить эту поездку, если уж она смогла устроить вас в эту школу. Я прекрасно осведомлена, фройляйн Марта, сколько стоит обучение в этом месте.

– Я здесь учусь бесплатно, можете спросить у директора.

– Зачем вы мне морочите голову? – теперь она говорит, явно сдерживая раздражение. – Здесь не принимают детей из бедных семей. Это место создавалось для тех, в чьих венах течет дворянская кровь. Однако сейчас же в приоритете только деньги. Если ты богат, то можешь учиться здесь наравне с теми, кто по-настоящему этого достоин. Так что, прошу вас, не лгать мне!

И вот теперь раздражена я. Я не успеваю утихомирить свою бегущую по венам кровь, прежде чем слова вырываются наружу:

– Я вам не вру! Вы можете с легкостью проверить правдивость моих слов у Нарышкина, так что должны понимать, что смысла мне вас обманывать нет. И знаете что? Это не такое уж гиблое место, как вы считаете. Петр Алексеевич взял меня сюда абсолютно бесплатно, потому что я бедна как церковная мышь. Если не верите мне или директору, можете поинтересоваться у нашего завхоза. Ведь мне приходиться работать по вечерам, драя полы в школе, чтобы иметь хоть какие-то деньги, потому что моя мама не в состоянии мне помочь. Мне даже чтобы поесть приходится идти в школьную столовую и там также работать за еду. Так что не стоит упрекать Петра Алексеевича в его меркантильности или меня во лжи, если ничего не знаете.

Фуф, высказалась. Хорошо как.

Нет, плохо. Зачем я открыла этой грымзе все свои секреты? А если она кому-то растрепет? Не то чтобы я очень стеснялась своей бедноты, просто хотелось бы свои проблемы оставить при себе же.

Слежу за реакцией Анфисы Павловны и вижу, что с ней происходит что-то странное. Даже не знаю, чего я ожидала. Может быть раздражение, от того, что я столь эмоционально защищала себя и директора. Или брезгливость, от того, что этой гувернантке в пятидесятом поколении приходится учить поломойку. На крайний случай раскаяние, от своих несправедливо сказанных слов.

Но увидеть шок, растерянность, а затем и вовсе слезы в ее глазах я не ожидаю совсем. И теперь уже я удивлена, растеряна, и чувствую себя крайне неловко.

Так