— Я ничего не понимаю, — сказала Катя. — Кто-нибудь может мне объяснить, в чем дело?

— Где ваша зачинщица? — громко крикнул Хеопс. — Эй, Нефертити, что, боишься выйти?

Из толпы детей вышла девочка удивительной красоты с огромными голубыми глазами.

— Он хочет забрать у нас все игрушки, — сказала она. — Но пусть не надеется, я ему свою куклу не отдам! И никто не отдаст!

Дети согласно закивали головами.

— Не строй из себя древнеегипетскую царицу, — грозно выкрикнул фараон. — Тебе ею не бывать! Мала еще взрослым замечания делать!..

— Хватит ругаться. — Катя остановила спор. Она во всем любила порядок. — Если у вас не получаются переговоры, то давайте я буду посредником.

Катя повернулась к фараону.

— Начнем с вас, расскажите, что случилось.

— Что мне сказать, — горестно сказал Хеопс. — Неделю назад я был добрый и разрешил детям играть в игрушки. Сначала разрешил каждой девочке иметь по одной кукле, а каждому мальчику по одной сборной модели моих фараонских носилок.

— А что, в вашей стране у детей не было игрушек? — удивилась Катя.

— А зачем им игрушки? — искренне удивился Хеопс. — У них и так полно работы. Утром надо иероглифы учить, днем в ноле работать, а вечером — культурный отдых. Они гимны поют.

— Кому гимны?

— Мне, кому же еще?

— А почему вы всем дали по одной игрушке? — удивился Саша.

— Чтобы было равенство, — пояснил Хеопс. — У взрослых одна чашка риса и одна плетка. А у детей одна игрушка. И нет никакой зависти. Но потом ко мне пришла эта!..

Фараон указал на Нефертити.

— Она потребовала, чтобы я дал каждому ребенку по второй игрушке. Им, видите ли, по одной мало. В тот день я отрубил много голов, поэтому у меня было хорошее настроение, и я согласился. Потом она опять пришла и сказала, что они уже научились делать игрушки сами. Хорошо, я не против, тем более что игрушки хорошие — рыбки, куколки, кораблики. Блестящие образцы детского народного творчества. Но теперь, когда нужно мне, они жадничают.

— Ничего не понимаю, — развела руками Катя.

— Да что тут непонятно? — с вызовом сказала Нефертити. — Он все игрушки хочет назад забрать.

— Зачем?

— Вот сейчас мы подошли к главному, — сказал фараон. — Сейчас, дорогие заморские гости, вы увидите, как молодое поколение не уважает свой родной Древний Египет. Итак, я придумал создать в моей великой пирамиде специальный музей игрушек. Это красивая комната с полками и стендами, ее расписали лучшие художники. И туда я хочу поместить все игрушки. Чтобы люди будущего смотрели на них и говорили: «Как счастливо жили дети в Древнем Египте. Какие у них были чудесные игрушки! И какой у них был добрый фараон!»

— Так ведь это все вранье! — возмутилась Нефертити.

— Большой идее не должны мешать какие-то маленькие дети. То, что ты называешь враньем, люди будущего назовут великими мифами.

— Никаких мифов, — отрезала Нефертити. — Мы игрушки не отдадим.

— Хорошо, — внезапно миролюбиво сказал Хеопс. — Кто тут у нас посредник?

— Я, — важно сказала Катя.

— Тогда, Катя, я предлагаю вам со всеми детьми пройти в пирамиду и посмотреть зал для игрушек.

— Будь осторожна, он что-то задумал, — прошептала Кате в ухо Черная Рука.

— А что мы будем делать там, в этой комнате? — громко спросила Катя фараона.

— В этой комнате воцарится истина, — важно заявил фараон. — Там вы, Катя, примете свое решение. Если правы дети, то я оставляю им игрушки. Если прав я, то игрушки мы оставляем прямо там. А детки постоят на горохе. Его, кстати, уже несут.

Действительно, к пирамиде приближались два раба с большими мешками.

— Мой юный друг, — сказал фараон, обращаясь к Саше. — Спасибо за идею.

— Глупая идея, — сухо сказал Саша. — И в вашу пирамиду я не пойду. Почему у вас там нет окон? Там темно.

— А я разве не излучаю свет? — удивился Хеопс. — Я ведь Солнце на Земле — должен излучать.

— Не излучаете, — простодушно ответил Саша.

— Странно, может, я плохо позавтракал. Но это не принципиально, — снисходительно добавил Хеопс. — Свет мы тебе обеспечим. Когда ты войдешь в пирамиду, то ты увидишь, насколько это замечательное достижение древней инженерной мысли. Пошли!

Он схватил Сашу за руку и потащил за собой. Все последовали за ними.

Внутри пирамиды, к удивлению Саши, не оказалось никаких пауков и было чисто.

Тут и там стояли статуи Хеопса, мастерски вытесанные из темного камня. Стены были расписаны красивыми рисунками. На одних были разные птицы, на других — сцены постройки самой пирамиды.

Среди рисунков, опять же, было много портретов самого Хеопса, что подтверждало, что от излишней скромности он не страдал.

Все продвигались вперед по гладкому полу из полированного камня.

— А почему у вас тут светло, а факелов нет? — удивился Саша. — Я вижу вверху дырки для света, но они маленькие.

— Во-первых, не дырки, а световые и воздушные каналы, — важно сказал фараон. — А маленькие они для того, чтобы сюда никто не залез и ничего не украл. Потому что все, что тут лежит, — только мое.

Катя с удивлением посмотрела на фараона. «Такой богатый, а такой жадный. Говорит прямо как Саша», — подумала она, но вслух этого не сказала, а спросила другое:

— А как же вы в полумраке такие картины нарисовали?

— Ты, девочка, верно понимаешь инженерную задачу, — похвалил Хеопс Катю. — Ведь факелы повесить нельзя — они коптят, и все стены и потолок будут черные. Но мы хоть и древние египтяне, но древнюю физику изучали. Смотрите.

Хеопс указал рукой вдоль коридора, и все увидели, что в конце его висит большое зеркало.

— Ну и что, обычное зеркало, — недоуменно пожала плечами Катя. — Когда входишь в пирамиду, можно причесаться, чтобы красиво выглядеть.

— Девочка, неужели ты из будущего? — удивленно всплеснул руками Хеопс. — Неужели трудно заучить простую вещь — фараону зеркало не нужно, потому что он и так самый красивый на свете. Так что это зеркало не для ваших причесок. Посмотрите гуда!..