В магазине, как и следовало ожидать, не было никого, кроме молодой миловидной продавщицы, со скучающим выражением лица стоявшей за кассой, что-то писавшей и время от времени лениво переговаривавшейся со своей не видимой приятелям напарницей, глуховатый голос которой отзывался из подсобки. Она скользнула безразличным взглядом по ночным посетителям, зевнула, прикрыв рот ладошкой, и, вздохнув, вернулась к своему монотонному, очевидно, не слишком увлекавшему её занятию и периодически возобновлявшемуся диалогу с незримой подругой.

Спутники, для вида побродив вдоль прилавков и стоек и рассеянно поглядев на груды совершенно ненужных и неинтересных им сейчас товаров, подошли в конце концов к окну и с куда большим вниманием стали вглядываться в расстилавшуюся за ним густую застылую тьму, лишь частично рассеиваемую бледным уличным освещением.

– Может, и зря мы сюда запёрлись, – проговорил Никита после небольшого раздумья. – Магазин виден со всей округи – и мы в нём, наверно, тоже. Не поискать ли нам места поукромнее?

Егор пожал плечами.

– Куда уж укромнее была твоя хата. А он и там нас как-то вычислил и едва не достал.

– Ну, не знаю… – Никита замялся и бегло огляделся вокруг. – Только я чувствую себя здесь как-то неуютно. Будто на виду.

– Но ты же сам пошёл сюда, – криво усмехнулся Егор. – Никто тебя на верёвке не тянул.

– Так что ж нам делать?! Куда идти? – неожиданно громко воскликнул Никита, так что продавщица на секунду оторвалась от своих записей и исподлобья зыркнула на них. – Может, выйти наружу, поднять ручонки кверху и сдаться на милость этому упырю? Только вряд ли он помилует…

– Чё ты орёшь, придурок? – зашипел на него Егор. – Нашёл время истерить! Стой спокойно и держи себя в руках, пока я тебя не успокоил!

Никита хотел что-то сказать, но не успел, так как в этот момент в магазине внезапно погас свет и они оказались в полной темноте, в которой сразу же раздался недовольный голос продавщицы:

– Валя, что там со светом случилось?

Однако Валя на этот раз не откликнулась. Из подсобки не донеслось ни звука.

Продавщица окликнула напарницу ещё раз. Та опять не отозвалась. Продавщица вполголоса ругнулась и направилась в подсобку.

Едва в помещении потух свет, приятели тут же почуяли неладное. Странное молчание невидимой напарницы, до этого довольно разговорчивой, ещё больше усилило их подозрения. После всего пережитого в эту ночь нервы их были так напряжены, чувства настолько взвинчены, воображение так разыгралось, что малейшего, самого незначительного повода было достаточно для того, чтобы вывести их из себя и приготовиться к самому худшему. Замершие и напрягшиеся, готовые ко всему и в то же время робко надеявшиеся, что это не то, о чём они оба подумали, стояли они у окна и не сводили глаз, понемногу привыкавших к темноте и начинавших смутно различать отдельные предметы, с распахнутой двери в подсобку, за которой исчезла продавщица.

Но так как увидеть они ничего не могли, им приходилось довольствоваться тем, что они слышали: лёгкие удаляющиеся шаги продавщицы, небольшая пауза – и приглушённый отрывистый вскрик, изумлённый и испуганный, как если бы она увидела что-то неожиданное и страшное. Затем послышалась какая-то глухая невнятная возня, грохот, шум падающих предметов, как будто в глубине магазина завязалась ожесточённая, отчаянная борьба. И, наконец, раздался короткий пронзительный крик, быстро перешедший в протяжный, понемногу замиравший стон и хрипение. И этот тихий жалобный стон, сливавшийся с жутким предсмертным хрипом, стал постепенно приближаться к друзьям, сопровождаемый тяжёлой, каменной – до боли знакомой им – поступью.

И вскоре приятели увидели в дверях подсобки продавщицу, показавшуюся из темноты и медленно двинувшуюся им навстречу. Только делала она это как-то странно: ноги её едва касались пола – вялые, неестественно вывернутые ступни лишь слегка волочились по нему, – голова бессильно откинулась назад и чуть покачивалась из стороны в сторону, руки, как плети, повисли вдоль немощного, обмякшего тела. Она не шла, а словно плыла вперёд, удерживаемая и подталкиваемая сзади кем-то пока что не видимым друзьям.

Но буквально через мгновение, когда стонавшая и хрипевшая всё тише, очевидно, уже агонизирующая девушка окончательно выдвинулась из дверей и приблизилась к прилавку, за которым всего минуту назад стояла живая и здоровая, они увидели, с чьей помощью она это делала. За её спиной показалась огромная, едва прошедшая в дверь фигура в долгополом чёрном облачении, с высоко поднятой, покрытой капюшоном головой и длинными мощными руками, мёртвой хваткой державшими чуть трепещущую, находившуюся при последнем издыхании жертву и отпустившими её лишь тогда, когда из её груди перестали вырываться малейшие звуки, а по холодеющему телу пробежала последняя, едва уловимая судорога.

Труп тяжело рухнул на пол, ударившись головой о прилавок. И это напомнило приятелям другую, очень похожую сцену, виденную ими пару часов назад: такое же грузное падение изувеченного, бездыханного тела с таким же неприятным тупым стуком. Только на этот раз никаких сомнений, иллюзий и ложных надежд относительно происходящего у них не было: всё было предельно, до ужаса ясно и определённо. Сейчас они точно знали, с чем имеют дело, чего им следует ожидать и как надо поступать.

И едва лишь мёртвое тело несчастной продавщицы распростёрлось на полу, а её убийца медленно повернул голову в их сторону и слегка кивнул, будто приветствуя старых знакомых, словно какая-то неведомая могучая сила подхватила оцепенелых, приросших к месту друзей и вышвырнула их вон из магазина. Чуть не высадив входную дверь, они пулей вылетели наружу и, в несколько прыжков пересекши тротуар и проезжую часть, углубились в просторный, объятый тьмой двор, раскинувшийся напротив длинной, протянувшейся на целый квартал девятиэтажки, дальняя часть которой терялась во мраке.

Они бежали во весь дух, не чуя под собой ног и не разбирая дороги, порой натыкаясь на что-то в темноте, спотыкаясь и чуть не падая. Но они не обращали на это внимания, не сбавляли скорости и неслись что было сил куда глаза глядят, сами не зная, когда закончится этот бешеный забег, и стремясь только к одному – оказаться как можно дальше от страшного, словно порождённого самой ночью чёрного призрака, убившего на их глазах двух человек и, очевидно, не собиравшегося на этом останавливаться. Они чувствовали, что он где-то рядом, что он идёт за ними следом; им казалось порой, что они слышат за своей спиной, сквозь свистевший в ушах ветер, его размеренную, твёрдую поступь и видят то тут, то там его громадный плотный силуэт, отделяющийся от тьмы и жадно тянущий к ним руки.