от дворника Никанорыча, вполне можно было ему поверить.

— Говорят, что бывает просто ложь, наглая ложь и статистика. Но вы, господин Маннер, кажется, и статистику умудрились переплюнуть. Я видел фото в «Ведомостях». Десятка на кузовной ремонт и, может, еще десятка за стекло. Хорошо, пятерка за работу механиков. Четвертной — вот все ваши затраты. Кстати, ваш любимый Клейст вчера позорно продул свою гонку. Вы у него тоже удержали из жалованья за проигрыш? Позвольте усомниться. Но даже если на мгновение допустить, что вы исключительно честны, и ваши расчеты правильны, то позвольте напомнить, что в контракте, который мы с вами заключили, прописаны предельные размеры штрафа, который вы можете на меня наложить, так что сорок рублей вы мне должны выплатить в любом случае. А теперь будьте так любезны выдать положенную мне сумму.

Пока я неспешно, с ленцой в голосе произносил свою речь, толстяк медленно, но верно зверел. Наверняка он впервые столкнулся с такой демонстративной фрондой. Ему, поди, никто и слова-то против сказать не смеет. А тут какой-то типус покусился на святое — вслух усомнился в честности начальства. Растоптать святотатца!

Маннер подался вперед и навис над столом, опираясь на руки. Нависнуть надо мной ему не позволяли рост и ширина стола.

— Мерзавец! — завопил он. — Да как ты смеешь! Ничтожество! Жалкий неудачник! Убирайся прочь, пока тебя не спустили с лестницы! Прочь!

— Ты злишься, Юпитер, значит, ты не прав, — к месту процитировал я когда-то слышанную фразу. — Господин Маннер, не угодно ли вам соблюдать хотя бы минимальные приличия? Или вы обучались не в гимназии, а в академии хамства?

Кажется, бывшее начальство меня не слышало. Да и я не вслушивался в исторгаемые толстяком эмоции:

— Мерзавец! Неблагодарная скотина! Пошел вон!

— Не брызгайте, — демонстративно поморщился я.

Было понятно, что по доброй воле этот прощелыга не отдаст мне ни копейки. Что ж, придется пойти на крайние меры.

— Так, значит, вы отказываетесь выполнить назначенные вами условия контракта? Хорошо. А вы готовы повторить свои слова в суде? Думаю, найдется бойкий адвокат, который вытряхнет из вас не только полную сумму моего жалования, но и компенсацию за все те оскорбления, которые сейчас прозвучали в мой адрес.

— Да кто тебе поверит! — взвизгнул Т.Ф.

— Да кто угодно. У меня свидетелей — вон, вся контора.

Я широким жестом указал на приоткрытую дверь и поднялся с кресла.

— Так что, до встречи в суде? Думаю, многие с радостью придут посмотреть на ваше публичное унижение.

— Ты!.. Ты!..

Управляющий выскочил из-за стола, и я едва не рассмеялся: этакий разъяренный колобок на ножках. Не обращая больше внимания на изрыгающего брань Маннера, я двинулся к выходу, но дойти не успел.

— Володя! — крикнул мне веснушчатый парень. Я обернулся. Видимо, Т.Ф. окончательно слетел с катушек и вряд ли сейчас отдавал себе отчет в своих действиях. Выскочив в общий зал, он схватил с ближайшего стола тяжелое мраморное пресс-папье и замахнулся, собираясь не то швырнуть мне в спину, не то звездануть меня по затылку. Нет, этого допустить было никак нельзя. Я шагнул навстречу Маннеру, чуть подался вправо, пропуская мимо себя увесистую каменюку и почти без замаха воткнул левый кулак в объемистое брюхо управляющего. Тот хрюкнул, выронил пресс-папье и сделал два шага назад, пытаясь удержать равновесие. На его беду, как раз позади у него оказалась объемистая проволочная корзина для бумаг. Верхний край корзины пришелся как раз под коленки тигру автогонок. Он нелепо взмахнул руками раз, другой, а потом плюхнулся своей упитанной задницей прямо в корзину.

В конторе на несколько секунд воцарилась тишина. Все созерцали мусорную корзину с застрявшим в ней управляющим. Маннер вяло дрыгал руками и ногами, пучил глаза и, словно рыба, беззвучно открывал и закрывал рот.

— Владимир Антонович! — послышался сзади быстрый шепот.

Я сообразил, что от меня требуется, и отскочил в сторону. И тут же контору озарила вспышка магния. Довольный, сияющий Федор Игнатьев, предвидя грядущие проблемы, принялся оперативно сворачивать свою треногу. А застрявший Т.Ф. побагровел еще сильней, так, что я испугался: вдруг и в самом деле его удар хватит! Глаза его налились кровью и из корзины раздался душераздирающий вопль:

— Кто посмел? Кто впустил сюда этого щелкопера? Стриженов! Да я тебя!

— Так что, кому поверит судья? — перебил я бывшего своего начальника и ретировался следом за журналистом.

Прежде, чем сбежать вниз по лестнице, я подобрал загодя примеченную доску и подпер дверь конторы. А то пока господин Игнатьев разведет пары своей ласточки, нас поймают, побьют и отберут все документальные свидетельства.

К моему удивлению, когда я покинул, наконец, здание конторы, древний мобиль уже бодро фырчал.

— Садитесь скорее! — махнул мне рукой Игнатьев.

Я не стал медлить, и тут же запрыгнул на свободное сиденье. Журналист дал газу — вернее, пару, и мы помчались прочь от конторы товарищества «Успех» с бешеной скоростью десять миль в час.

Глава 5

Пока престарелая колымага вытрясала из меня душу на городских мостовых, я вспоминал свой разговор с господином Маннером. Воспроизводил в памяти каждое слово, каждый жест, интонации и выражение лиц… Надо сказать, я не ожидал, что все пройдет вот так, со скандалом и драками. Я даже подумать не мог, что в здешнем варианте Тамбова, который сперва показался мне этаким оазисом куртуазности, нарвусь на такого закоренелого хама. Впрочем, жаловаться грех. Конечно, расчет был на более мягкий итог, но так получилось намного лучше. Т.Ф. и наговорил много больше, чем я смел надеяться, и в драку полез при всем честном народе. А финальный эпизод, пожалуй, будет эффектней немой сцены в «Ревизоре». И, что особо ценно, отснятый Игнатьевым кадр.

У журналиста теперь есть куча материала для сенсационной статьи в «Ведомостях». Он тиснет свою статейку в вечернем номере газеты, да украсит ее шикарным портретом управляющего «Успеха». Может, всю полосу ему и не отдадут, но даже четверть газетного листа, по-моему, будет неплохо. Да и обещанный суд над Маннером после такой статьи уже не представляется мне такой уж авантюрой. Нет, я в любом случае попытался бы найти ушлого крючкотвора. Договорился бы с ним на половину той суммы, которую он сможет оттягать. Глядишь, и продлил бы на месяц-другой проживание у мадам Грижецкой. Ну а теперь, как мне кажется, даже самый начинающий юрист сможет выиграть процесс «Стриженов против Маннера».

Мои размышления прервала очередная остановка.

— Что, Федор Иванович, опять вода?

— Опять, — вздохнул журналист, и принялся вылезать из экипажа.

— Как вы думаете, Владимир Антонович, — обратился он ко