Роуз спала в своей квартире во Флориде, за тысячи миль отсюда. Солнце едва начало всхо­дить. Был разгар лета, и к полудню жара становилась невыносимой. Но сейчас было про­хладно, и ее разбудил звонок телефона. Было пять тридцать утра. Она неуверенно потяну­лась за аппаратом. Она должна была отправиться в командировку в ближайшие несколько дней, и, возможно, кому-то нужна была помощь. Она провела пальцем по зеленой клавише ответа на экране, и телефон загорелся. На линии раздался мужской голос.

- Капитан Чэпмен? - сказал он.  

Это был ее командир. Она что-то натворила? Она изо всех сил пыталась привести мысли в порядок.

- Вы все еще живете в своей квартире? - спросил он.

- Да, - сказала Роза.

Она подумала, что это странный вопрос. Эскадрилья готовилась к отправке, но она должна была уехать только через несколько дней. У нее были неприятности?

- Я здесь с несколькими людьми у Вашей двери. Мы собираемся постучать, - сказал он.

Она практически выпала из кровати, схватила пару спортивных штанов и рубашку и с тру­дом добралась до двери. Она все еще не понимала. Это было из-за командировки? Тогда по­чему капитан был у ее входной двери на рассвете? Она почти побежала открывать. Ее ко­мандир был одет в синюю форму, на груди у него был приколот ряд колодок. Капеллан стоял в стороне. С другой стороны стоял мужчина, которого она не узнала. Он также был одет в официальную форму и в красный берет, который носят передовые авианаводчики ВВС США. Как только она увидела красный берет, она поняла, что с Мэтью что-то случилось. Она попыталась взять себя в руки. Вероятно, он просто ранен, сказала она себе.

- Вы Роуз? - спросил мужчина в берете.

Она кивнула.

- Мне действительно жаль, что приходится говорить вам это, но Мэтью был убит прошлой ночью, - сказал он.

Роуз уставилась на него. На несколько мгновений мир, казалось, рассыпался вдребезги, пока каждое слово медленно доходило до нее. Ее желудок сжался. Ее сердце остановилось. Это было невозможно. Она неуверенно покачнулась.

- Нет, - начала было она.

Она была не в состоянии продолжать.

Она слышала свое громкое и прерывистое дыхание, как будто оно принадлежало кому-то другому. Она почувствовала, как по ее лицу потекли слезы. Ее командир подскочил и пой­мал ее, заключив в огромные медвежьи объятия.

- Мне так жаль, - повторил он.

Она почувствовала прилив печали и упала в его объятия, плача, пока слабый свет не рассеял туман в ее сознании. Она должна была взять себя в руки и выяснить, что произошло. Если бы она только могла сосредоточиться на следующих пяти минутах, ей не пришлось бы думать об остальном. О том, что Мэтью ушел навсегда, и ничто не вернет его обратно.

Офицеры начали объяснять, что будет происходить дальше. У военных на все был свой про­токол, и она попыталась сосредоточиться на их словах. Мэтью возвращался тем же рейсом, что и другой солдат, погибший во время нападения. Она могла бы поехать на военно-воз­душную базу Дувр в Делавэре, чтобы встретиться с ним, если родители Мэтью дадут свое согласие. Подруги не имели тех же прав, что и жены, даже несмотря на то, что Мэтью внес ее в свои документы об уведомлении. Ей придется подождать, пока его родители подпишут разрешение, прежде чем отправиться туда. Они с ней не встречались, если не считать того, что махали друг другу в "Фэйстайм". Они должны были встретиться на Рождество.

Группа оповещения, состоящая из офицера, командира эскадрильи и капеллана, не оставляла ее в покое, пока не прибыл кто-нибудь еще, чтобы составить ей компанию. Ей приходилось быть осторожной в выборе того, кому звонить, потому что военные не смогли связаться с се­строй Мэтью. Она позвонила одному из своих лучших друзей, который жил неподалеку. Впервые она попыталась произнести эти слова.

- Дэн, - заикаясь, произнесла она, - Ма-Ма-Мэтью... умер.

Она снова расплакалась. Дэн появился сразу же. Группа оповещения уехала, и Дэн помог ей позвонить еще нескольким близким друзьям. Они приехали в квартиру Роуз, усадили ее в кресло, налили ей большой бокал вина и собрали ее сумку. Это был проверенный временем способ справиться с потерей: держаться вместе, окружать, поддерживать. В любой момент они ожидали звонка с сообщением, что ей разрешили отправиться в Дувр, чтобы встретиться с телом Мэтью следующим утром. Подруга, которая познакомила Роуз с Мэтью, уговорила ее пойти пообедать, пока они ждали.

Роуз рассеянно смотрела на стол, когда зазвонил ее мобильный. Это были родители Мэтью.

- Конечно, мы хотим, чтобы ты была там, - сказали они ей.

Через несколько часов она уже летела в самолете с двумя членами эскадрильи Мэтью. Они приземлились около двух часов ночи и поехали в Фишер-хаус для семей погибших, располо­женный примерно в часе езды отсюда. Семья Мэтью не спала, ожидая ее. Его мама, папа и сестра заключили ее в объятия. Они хотели знать о ней все, и они усадили ее поговорить, по­ка у них не кончились силы, и они не отправились спать. 

Она проснулась на следующее утро, чувствуя, как жизнь утекает, когда реальность обрела четкость. Это был не плохой сон. Это было наяву. Семья Мэтью относилась к ней как к сво­ей. Его отец заставлял ее есть. В Фишер-хаусе было полно всякой еды и удобств, какие толь­ко можно вообразить, но она ничего не могла переварить.

- Роуз, ты должна что-нибудь съесть, - сказал отец Мэтью.

- Я ем, - сказала она со слабой улыбкой, показывая пакет с мармеладными мишками.

Семья другого офицера ВВС, Форреста, тоже была там. Когда самолет, доставлявший их обоих домой, задержался в Германии, они все отправились в парк и разожгли барбекю. Стро­гие правила в Фишер-хаусе запрещали посетителям беспокоить скорбящие семьи. Друзья Мэтью и Форреста присоединились к ним в парке, рассказывали истории и произносили то­сты за пивом. Роуз провела день как в тумане, опустошенная и оцепеневшая, едва осознавая, что ее окружает.

Мэтью и Форрест прибыли на следующий день в одинаковых гробах, украшенных амери­канскими флагами. В остальном трюм самолета был пуст, согласно протоколу. Трап был опущен, и гробы отнесли к ожидающим автомобилям. В похоронном бюро в Дувре ждала команда, чтобы подготовить тела к погребению. Солдаты часто получали такие обширные ранения, что их гробы держали закрытыми, чтобы не расстраивать семьи и не разрушать по­следние воспоминания об их мужьях и сыновьях. Семья Мэтью знала, что в него стреляли. Никто не