У жителей островов Фиджи в Тихом океане была развитая система знаков военного отличия и церемониал, подобные посвящению в рыцари за подвиги в боях. Каждый воин, убивший врага, удостаивался такой чести, и каждый раз, когда его палица покрывалась кровью, церемония повторялась, а воину давалось новое имя. «В старые времена те, кто убил десять и больше врагов, носил префикс кали (собака), а убийца двадцати человек – виса (гореть), но когда приток иностранцев стал причиной ограничения войн, способы получения этих знаков отличия упростились». В каждом округе островов Самоа была определенная деревня, известная как деревня лучших воинов. «Их долгом было возглавлять атаку, и потери жителей этой деревни были в два раза выше, чем у любой другой. При этом они хвастались своим правом лидерства, и ни при каких условиях не передали бы его другим, и говорили без малейшего напряжения о великой славе, которую получают те, кто погиб в бою. В мирное время жители этих деревень носили специальные метки в знак того, с каким уважением относились к ним остальные, – так, например, жителям этой деревни доставалась самая большая часть еды на общественных празднествах, их храбрость превозносилась и т. п.

Воинственность глубоко укоренилась в обычаях жителей острова Понапе (Каролинские острова), у которых любимым сюжетом Библии является известная «дуэль» Давида и Голиафа, перевод которой проникнут духом войны и активно использовался в миссионерской деятельности. Праща, кстати, является их любимым видом оружия. Для малайцев война является самым почетным занятием. Войны делятся по рангам и категориям в соответствии с количеством совершенных храбрых поступков. Разделение воинов, выраженное в украшениях, татуировках и т. п., повсеместно широко используется. То, как принимали воинов, вернувшихся из похода, также показывает уровень уважения, которым пользовалась воинственность. Среди коренных жителей острова Борнео (Калимантан) «женщины, распевая монотонную мелодию, обступали героя, убившего врага, и сопровождали его до дома. Он сидел на почетном месте, и голова (трофей, который он принес) ставилась на медный поднос перед ним, и все собираются вокруг, чтобы услышать его историю о битве и о том, как он смог убить одного из врагов и принести домой его голову». На ежегодном празднике и церемониях племен на мысе Худ (юго-восток Новой Гвинеи) только девочка, чей отец забрал жизнь другого человека, могла носить его парадные украшения.

Робертсон говорит о стариках кафиров (северо-восток Афганистана), которых «уважали в племени из-за удивительного количества людей, которых они умертвили. Во время рейда войско возглавляли проворные юные храбрецы вместе с одним или двумя воинами преклонных лет, которых всегда слушали с большим почтением, так как за плечами у них были ужасные рекорды, а один был весь покрыт шрамами от ран». Одно из самых любимых преданий народа нага (Северо-Восточная Индия), которым они особенно гордятся, гласит о том, как один вождь, сраженный, но еще не мертвый, осыпал бранью своего врага, который готов был отрезать ему голову, потому что кинжал (дхао) врага был тупым, и предложил ему: «Возьми мой дхао, который всегда острый, и отрежь мне голову как следует». В Индии также видно постоянное социальное влияние касты воинов. В первую очередь раджпуты и махараты, но также касты найяаров и прабху являются сообществами воинов, которые сыграли значительную роль в национальной истории Индии.

В Африке также можно видеть примеры огромного уважения к воинственным качествам. В районе озера Ньяса (Малави) во время атаки деревни или укрепленной позиции мечтой каждого является «разбить boma», то есть стать первым, кто ворвется в укрепление. Такого человека высоко уважают и дают ему за подвиг определенные привилегии. Мужчины верховий Конго всегда вооружены; невооруженного мужчину встречают с презрением и говорят ему: «Иди назад к детям». Проявление эмоций или чувствительность считается признаком слабости как у мужчин, так и у женщин. У народности асаба (близ реки Нигер) принято давать специальное имя (обу, или убийца) тем, кто убил одного и более врагов; таким также дозволяется принимать участие в ежегодных праздниках. За каждого убитого они сажают растение хлопчатника, которое является знаком, что любой клеветник, который посмеет усомниться в смелости того, кто посадил хлопчатник, встретит достойный отпор.

Среди более развитых народов влияние милитаристских обычаев, без сомнения, уменьшается. Одним из самых страшных оскорблений, которое можно нанести марокканскому берберу, – это предположить, что его отец умер в постели. В некоторых районах страны труса заставляют носить еврейскую шапочку – до тех пор, пока он не проявит силу своего характера каким-нибудь смелым поступком. У людей Авесты (то есть зороастрийцев) во все времена считалось «честью для любого мужчины быть во время битвы подготовленным и воинственным». Как сейчас способные мужчины выбирают себе профессию, так раньше они выбирали войну. В качестве подтверждения верности этого факта можно привести имена Солона, Эпаминонда, Фемистокла, Фукидида, Ксенофонта и Цезаря. Но там, где цивилизованные нации и в наше время продолжают быть сильно военизированными, и сейчас можно обнаружить ту же привязанность к военным занятиям и такую же высокую степень уважения к военной доблести. «В любом обществе, которое выживает благодаря милитаристским качествам, – пишет Росс, – мы видим, что всяческое почтение достается именно воину. Литература прославляет его, ораторы коронуют, религия канонизирует, толпа аплодирует и восхищается им. Повсеместно этот тип людей чествуется, перед ним преклоняются, его воспевают и прославляют. За здоровье воинов произносят тосты, женщины улыбаются им, а мужчины склоняют перед ними голову. Искусство, литература, ораторы, почитание, памятники, статуи, фестивали, празднования и наблюдения объединяются для того, чтобы без конца напоминать людям о воинских качествах, подвигах и наградах». Несмотря на то что воинственность была среди первобытных народов в чести, поступки, которые совершали первобытные воины, могли быть далеки от героических с точки зрения современных взглядов. Воины племени фанг (памгве, Габон), убьют одного или двух человек из засады, а потом с триумфом вернутся в родной поселок, восклицая: «Мы настоящие мужчины, мы настоящие мужчины, мы убили мужчину (или женщину). Мы мужчины, настоящие мужчины». О племени асаба мы уже говорили как о людях, чрезвычайно восхваляющих убийство врага, присваивая воину за его подвиг титул обу (убийца); но человек мог стать обу также тремя другими способами: купив человека и убив его, убив человека, если он болен, или убив тигра или леопарда; но в этих случаях претенденту следовало преподнести другому обу денежный подарок. У племени батока храбрым считался даже тот, кто убивал мальчиков. У народа нага считалось большим подвигом убить грудного ребенка или женщину, чем убить мужчину, так как это подразумевало, что убийца проник в глубь территории врага, тогда как мужчина мог быть убит из удачного укрытия. Одного мужчину нага высоко почитали за то, что он убил всех женщин и детей, на которых натолкнулся в то время, когда все их мужчины ушли на охоту. Как будет показано позднее, это же утверждение справедливо и для охотников за скальпами с острова Борнео (Калимантан) и из других мест, где чести удостаивались те, кто добывал голову врага, вне зависимости от того, чья была это голова. Когда мы говорили о доблестных именах и ритуале (подобном посвящению в рыцари) на островах Фиджи, то следует помнить, что для этих людей убивший женщину или ребенка был таким же полноправным воином, как и убивший мужчину. Эти примеры не доказывают, что дикари были людьми менее храбрыми, чем их более цивилизованные собратья. У них было другое оружие, поэтому и способы ведения войны были иными, так как именно оружие всегда определяло методы ведения войны.