поведение, и закрылась в комнате, прикрывшись мнимой головной болью. Он не отставал и был настолько жалок в своем отчаянии, что Присцилла сдалась и согласилась пройтись. Румын показал ей центральную часть Клуж-Напоки, пешеходный мост через реку, холм с руинами древней крепости.

— Надеюсь, ты достаточно развлеклась? — с сарказмом осведомился егерь, когда она вернулась в гостиницу. — И завтра мы сможем, наконец, заняться переписью?

— Развлечения — не моя инициатива, — Присцилла ненавидела оправдываться. — Штефан настоял на прогулке.

— Ну конечно, нельзя отказывать Штефану, — от разгорающейся как пламя неприязни можно было зажигать свечи в люстре под потолком.

— Логан, неужели вы намеренно дожидались меня, чтобы обсудить мою личную жизнь? — а ледяной тон Присциллы мог эти свечи потушить.

— Для тебя я мистер Логан.

— Мистер Логан, чем обязана подобному вниманию к своей персоне?

— Хотел напомнить, что завтра мы вылетаем в заповедник, поскольку ты об этом, видимо, забыла.

— Я помню, — Присцилла попыталась обойти егеря, который преградил ей путь к лестнице. — Погодите… вылетаем?

— Да, дальше летим верхом.

— Но почему… не через портальный круг… — растерялась она.

— Потому что как минимум один из нас не горит желанием снова изображать ковер.

«Какой грубиян! Неужели обязательно напоминать, как я на него упала?»

— Чудесно. С нетерпением жду перелет, — с достоинством расправив плечи, Присцилла прошествовала к себе.

И лишь хлопнув дверью, закрыла глаза и в бессилии прислонилась к ней спиной. Она устала бороться. И только упрямство не давало отступить.

Следующим утром все необходимые бумаги были, наконец, подписаны. Переодевшись в дорожное платье, Присцилла подхватила с тумбочки саквояж и вышла на крыльцо заднего дворика. Солнце уже поднялось над городом, но темные облака не давали свету пробиться сквозь густую пелену. Посмотрев на пасмурное небо, она поежилась.

«Только бы под дождь не попасть».

Егерь, ожидавший у входа, с невозмутимым видом подвел к ней крылатого коня.

— Надеюсь, летаешь ты лучше, чем пользуешься портальными кругами? — он поднял со ступеней ее саквояж и закрепил возле луки.[4]

— Разумеется, нет, — Присцилла грациозно оперлась мыском туфельки на подставку для ног[5] и забралась в седло. — Или вы забыли, что я здесь для того, чтобы усложнить вам жизнь?

Легонько шлепнув ладонью по лоснящемуся крупу, Присцилла прильнула к гриве, чтобы увернуться от раскрывшихся крыльев. Конь встал на дыбы и с двух мощных взмахов взмыл вверх.

Здание консульства стремительно удалялось, и вскоре шпиль с флагом скрылся за пеленой утреннего тумана. Оказавшись над землей, Присцилла явственно ощутила ледяную щекотку страха на коже — высота всегда пугала ее. Хотя, возможно, холода добавляли и порывы ветра, трепавшего волосы и хлопающего полами накидки синхронно с крыльями коня.

— До идеальной техники далеко, но все лучше, чем идти пешком, — егерь догнал ее над окраиной Клуж-Напоки.

Проигнорировав сомнительный комплимент, Присцилла еще плотнее закуталась в шерстяную ткань.

«Не припоминаю, чтобы интересовалась его мнением».

— За мной! — подстегнув коня, егерь устремился к горной цепи, полумесяцем подступавшей к городу.

Присцилла послушно последовала за ним.

Внизу то и дело мелькали крошечные деревеньки, подобно пестрым заплаткам на зеленом одеяле, но ей не было до них дела. Все внимание занимал вид вдали. У горизонта, к которому они мчались, простирались густые леса, а за ними несла свои воды широкая река, петляя вдоль холмов и вливаясь в насыщенную синеву озер.

Солнце медленно выкатилось из-за туч, заливая все вокруг ярким светом. Сначала горные вершины, затем холмы, и, наконец, добралось и до крон деревьев в низинах.

От этой картины у Присциллы на миг перехватило дыхание. Она даже забыла, что замерзла, и, не моргая, любовалась насыщенными красками природы. Ей хотелось смотреть на них вечно, но знакомый силуэт, маячивший впереди, перекрыл обзор.

— Мы почти на месте, приготовься… — прокричал егерь, но порыв ветра унес обрывок фразы.

— Что?

Заметив ее растерянность, он подлетел ближе:

— Будь готова снижаться!

Присцилла натянула поводья, замедляя коня. Внизу темнел овраг, на краю которого приткнулся маленький покосившийся коттедж с покатой крышей. Глиняная черепица местами отвалилась, краска на стенах выгорела, и все же в нем явно кто-то жил — из трубы вилась тонкая струйка дыма.

— Здесь проходит граница заповедника, — объяснил егерь, когда они приземлились. — А это, — он кивнул в сторону ветхого строения, — домик смотрителя.

«Какое живописное место».

Привязав коней у входа, они поднялись к двери по ветхим ступеням, громко скрипевшим от каждого шага. На пороге их встретил худощавый старик с длинными седыми волосами и жестом пригласил войти. Прочитав сопроводительное письмо, он что-то спросил по-румынски, и егерь начал долгий рассказ, улыбаясь и бурно жестикулируя.

Пока мужчины беседовали, Присцилла, не понимавшая ни слова, принялась разглядывать комнату. Внутреннее убранство домика было более чем скромным. В дальнем углу приютился платяной шкаф с рассохшимися от времени дверцами, из-за занавески рядом с ним выглядывала часть свисающего с кровати матраса. У окна стоял стол с парой облупившихся мисок, у двери — сундук, обитый блестящими пластинами. Осторожно дотронувшись до шершавой поверхности, Присцилла вздрогнула от неожиданной догадки — металл, покрывавший крышку, оказался… чешуей дракона.

«Какие же они огромные!»

Поймав взгляд, егерь насмешливо кивнул, и Присцилла отвернулась в досаде. В глубине души она все сильнее сожалела о своем упрямстве, но признаться в этом было ниже ее достоинства.

— Ай гриже де тине,[6] — смотритель достал из сундука небольшую шкатулку с инкрустаций вдоль краев из мелких полупрозрачных камней.

— Мульцумеск,[7] — егерь благодарно приложил ладонь к сердцу.

Присцилла с любопытством проследила, как он убирает странный артефакт в заплечную сумку, но допытываться о назначении не стала.

— Это свиток для переписи, — пояснил егерь, заметив интерес. — Принцип тот же, что у кристаллов для диктовки.

— Так теперь мы можем приступать?

— Почти, — егерь задержал на ней придирчивый взгляд.

Так и хотелось бросить в него колкостью, но Присцилла снова стерпела.

— Остался последний штрих, — распахнув дверцы шкафа, он достал изрядно помятый сверток и протянул ей. — Держи. Наряд для прекрасной дамы.

Ироничный тон насторожил Присциллу. Расправив грубую ткань, она разглядела фасон и возмущенно округлила глаза.

«Даже попрошайки из Уайтчепел не носят таких убогих