нами и не случалось. Но насколько отматывать?

К вечеру четырнадцатого февраля? Я останусь дома и ничего не узнаю.

На несколько месяцев? Я замечу изменения в его поведении, буду больше уделять внимания и всё наладится.

В тот вечер, когда мы впервые целовались? Не пойти в аудиторию, а сразу уехать домой. Или лучше даже не приходить на ту вечеринку вовсе.

Нет правильного ответа.

— Поднос вот нашёл, хотел завтрак принести. Совсем немного не дождалась, — махнув рукой, продолжает увлечённо что-то раскладывать по тарелкам.

Он что-то говорит, и я вроде бы даже различаю слова, но связать их вместе не получается. Он приехал поиздеваться?

Паника тянет ко мне свои жадные руки. Бежать больше некуда. Я заперта в клетке с клыкастым зверем.

— Вчера никак не смог вырваться.

А вот эти слова очень чётко бьют в цель, и не ответить я не могу.

— Она не отпустила? — голоса у меня практически нет, но он всё прекрасно понимает.

Костя вскидывает предупреждающий, злой взгляд. Он уже готов высказать мне всё за игру мимо сценария постановки “ничего не было”, но из коридора слышится звук открывающейся двери и шагов, на кухню заходит Марк.

24. Всё в порядке

Войдя на кухню, Марк оценил обстановку и сразу всё правильно понял. Мне достался встревоженный взгляд, а Косте — улыбка, больше похожая на оскал.

— Мирра, всё в порядке? — спросил Марк, отдавая мне принесённую с собой, небольшую плетёную корзинку, накрытую тканевой салфеткой.

Оттуда пахло летом, и будь это обычное утро, я бы уже засунула туда свой лисий носик для проверки содержимого.

Я кивнула Марку мол “всё в порядке” и перевела взгляд на Костю. Он был изрядно удивлён всем происходящим. Да так, что даже нервно крутил обручальное кольцо. Обычно он железно сдерживает свои эмоции, но сейчас что-то пошло не по плану.

Марк стоял между нами. Не закрывая вид, но при этом пряча меня за спиной. Тёплый пряный аромат его парфюма и кожи нежно укутывал и успокаивал. От такой защиты стало немного уютнее даже под колючим взглядом Кости.

— Представишь нас? — выплёвывает сквозь зубы муж, глядя мне в глаза.

— Не думаю, что это уместно, — мой голос хрипит, ломается, но я старательно выговариваю слова как можно чётче, несмотря на боль в горле.

— А заводить хахаля, сбежав от мужа, уместно?

Горячая волна стыда обжигает лицо. Пальцы сжимаются на корзинке, и слышен тихий хруст лозы. Ведь я, и правда, чуть не решилась.

— Костя!

— Что “Костя”? Твоя мать уверяла, что “бедная девочка страдает без мужа”, что “бедная девочка сбежала на эмоциях, но это ничего не значит”, а девочка просто развлечься решила, да? Тогда какие претензии ко мне Мирослава?

Вот теперь включился хладнокровный юрист Константин Жданов. На лице ни единой эмоции, руки спрятались в карманах, чтобы не выдавать лишнего. Но главное оружие — факты, вывернутые наизнанку, которые работают только в его пользу.

— Я не зря ни на секунду не поверил в твою истерику. К чему были все эти слёзы? Или это опять твоя придурь: накрутить побольше драмы вокруг своей персоны?

Он склоняет голову набок, рассматривая меня, как букашку. Кривит губы в отвращении и наносит удар за ударом. А я смотрю в его жестокие, но всё ещё любимые глаза и не могу понять, кто этот человек и почему он так невыносимо похож на моего мужа. Если он разлюбил или не любил никогда, зачем специально делает мне так больно?

Неглупые обвинения слышать больно. Нет. Он всегда во время скандалов выпаливал что-то обидное, чтобы задеть посильнее. Больно понимать, что за шесть лет он так и не узнал, не понял меня. Меня настоящую.

Даже розы в очередной раз это доказывают. Он за шесть лет так и не запомнил, что я их не люблю. Что мне не нужны огромные, пафосные букеты, широкие жесты и роскошные рестораны.

Мне всегда нужен был только он. Возможность погреться в его объятиях и забыть все беды, слушая стук его сердца.

— Когда же ты поймешь, что это не спектакль и театральные жесты в жизни неуместны?

От его ледяного тона по телу разбегаются колючие мурашки. Возвращаются, уничтоженные волшебным зельем, головная боль и выкручивающая суставы ломота в теле. С неприятной болью в переносице и висках закипают слёзы на глазах. Но их нужно сдержать любой ценой. Костя больше не тот, кому я могу это доверить.

Температура возвращается, и меня снова начинает качать на волнах. Голова кружится, и я хватаюсь за предплечье Марка, чтобы не упасть. Мне не нужно просить, он усаживает меня на диван, освобождая его от цветов, просто сбрасывая их на пол. Садится на корточки передо мной и, заглядывая в глаза, нащупывает пульс на запястье. Хмурится с каждой секундой всё сильнее. Ласково поглаживает чувствительную кожу и, поднимаясь, неожиданно целует в нос.

Пока я пытаюсь прийти в себя от шока, Марк подхватывает идеально-алое безобразие и, подойдя к Косте, впечатывает всю эту прелесть ему в грудь. Роскошный фейерверк из лепестков осыпается на пол кровавой лужицей. Аромат травы и немного химической свежести захватывает всё пространство кухни.

— Тебе, кажется, пора.

Я резко вскакиваю с дивана, чтобы остановить это сумасшествие, голова кружится всё сильнее. Хочу схватиться за подлокотник, чтобы не упасть, и забываю, что у меня в руках корзинка, принесённая Марком. Она с неприятным хрустом падает, и по полу разбегаются крупные красные ягоды клубники. Передо мной минное поле из ароматных осколков лета. Я остаюсь стоять у дивана, чтобы не давить ягоды ногами.

— Марк. Не надо, пожалуйста, — голос срывается, и к концу фразы превращается в хриплый шёпот.

— Я просто провожу, — поднимает ладони, до этого впечатывающие букет в грудь Кости, вверх.

Розы падают ещё одним бархатным всплеском, разливая алое море всё шире.

— Кого ты провожать собрался? Я её муж. Она хоть сказала, что замужем, прежде чем в постель к себе заманивать?

Марк шепчет одними губами “Прости”, хватает за ворот рубашки и от души встряхивает Костю. А дальше, как в том самом страшном сне, когда пытаешься кричать, а голоса нет. Они стоят всего лишь в нескольких метрах от меня, но не слышат. И тогда я делаю самую глупую вещь, которую может совершить девушка во время начинающейся драки двух мужчин.

Взрывая ступнями лето, ныряя в бархатное озеро, вклиниваюсь между ними, пока не начали махать кулаками. Прижимаюсь спиной к Марку, чтобы не упасть на влажных от сока клубники