головой. — Ты же понимаешь, что я не могу во все это верить, брат?

Кардон понимал.

— Я старался не делать ничего плохого. Просто тренировался — и тренировал тебя. Как мог. Я не умею жить по-другому… Я не знаю, как можно жить по-другому таким, как мы. Прости…

— Ладно. Ты заботился обо мне, как умел. Как биологический брат ты ничего, но мы с тобой разные люди.

— Согласен, — стиснув зубы, протянул брату руку Джиа. — Мир?

Кардон на мгновение замешкался, но все же подал свою в ответ.

— Ты вырос, когда убил отца, я — когда умерла мать… и Сарра.

Он коснулся груди, показывая, что ему до сих пор больно было вспоминать об этом.

— В общем-то ты прав, семья не определяет, как будет жить человек. Родители, генетика, воспитание…. С определенного возраста сейчас можно изменить все. Но если я останусь с тобой, я боюсь… Извини…

Джиа молча согласился.

— Сейчас ты очень похож на отца. У него был тот же свободолюбивый нрав.

— Я не стану похожим ни на него, ни на тебя!

— Удачи.

Они снова пожали руки. На этот раз на прощание.

41

Лиа — так звали его спасительницу — посоветовала Кардону простить брата.

— Он не чужой тебе человек. Просто по-другому он не умеет…

— Не защищай его, — вначале обиженно насупился Кардон. — Он и не пробует.

— Просто жизнь его кончена, разве ты не видишь?

Она отстранилась от него и удивленно развела руками, потом снова загрустила.

— Некоторые люди умирают раньше своей физической смерти. Некоторые — мертвые — становятся опасными для живых. Твой брат всего лишь остановился в своем развитии.

— Представляешь, он убивал, — зачем-то сказал он ей.

— Порой мне трудно угнаться за твоим настроением, но мне кажется, что твой брат не отличает одну реальность от другой. Он создает их — и жонглирует ими от скуки, чтобы почувствовать, что еще жив. Ваша мать не зря не пускала его на порог.

— Ты эмпат, почему ты хочешь избавиться от всего этого? — внезапно почувствовав что-то холодное, спросил Кардон и в упор посмотрел на Лиа: у нее не было шанса скрыть от него мысли.

— Я знаю: второго шанса у меня не будет… быть человеком, — спокойно ответила она. — Не хочу, чтобы кто-то — даже ты — высказывал свое мнение о МОЕМ решении.

Сказала, как отрезала. Кардон поверил в ее искренность.

Ярость и страх, и страстное желание начать новую жизнь, — и молодость — что еще нужно было потерявшимся в жизни людям, чтобы найти друг друга?..

Кардон перенес свой вылет на пару дней, купил ей билет; но решил, что все равно не будет больше жить с братом.

— Ты можешь переехать ко мне. Если хочешь, — немного смущаясь, предложила она.

Неужели ему нужно было пройти через смерть родителей, гибель Сарры, преследования брата, чтобы обрести свое счастье?..

Шаг шестнадцатый

42

«Умойся. Приведи себя в порядок. Скоро придут мои друзья. Мы должны встретить их, как полагается».

Джиа так и не смог понять, что удерживало их вместе: мать и отца; они были из разных реальностей, из разных биологических видов, и когда Краура посадили, мать быстро нашла ему замену. А может, она встречалась с Остеном и раньше? Или не с ним? И рассказ о насилии был всего лишь историей?..

Разве мало историй он рассказал своему родному брату, не дрогнув и мускулом?..

Почему он встал на сторону матери и Сарры?..

Вечер прощания с Кардоном логично завершился муками совести. Паршивый день…

Его решение не принесло никому счастья. Обвинения… Брат тыкал его мордой в отражение, а на зеркало нечего пенять…

Джиа встал, прошел на кухню и налил себе стакан настоящего га.

— Не пойдет, брат, — погрозил они себе пальцем. — Совесть совестью, но чтобы такой молокосос выбил тебя из колеи… Ты любишь жизнь и будешь жить своей жизнью, а остальные пусть катятся ко всем чертям.

43

«Тебя за смертью посылать?!. Не видишь, мне плохо».

«Ты перепил».

Кардон с удовольствием смотрел, как одевается Лея. Она не спешила. Жить с ней было, определенно, намного приятнее, чем с братом.

— Ты не передумал? — спросила она его.

— Знаешь, у меня мало опыта, чтобы принимать серьезные решения, но мне кажется, я уверен, что поступаю правильно.

— Шутник.

Она щелкнула его по носу.

— Одевайся, опоздаем.

44

Остен часто спорил с Мэрри. Например, она пришла к сыну лишь однажды, когда ей понадобилось снять деньги с его личного счета.

— Похороны стоят дорого. Это его отец…

И то — передала документы через охранника: разве может это считаться свиданием?

Они выбрали Крауру хорошее место, вдалеке от людей: даже после смерти разные классы сторонились друг друга.

Отправляясь в свадебное путешествие, он передал завещание и договор о захоронении Джиа, а тот сунул документы в рюкзак Кардона, когда брат уходил.

45

— Двойная подстраховка? Ты — псих.

— Отец был очень силен, я не хочу, чтобы Кардон о чем-то догадался. Ты уверена, что Лея не подведет?

— Успокойся. Натурализоваться за чужой счет — это встанет тебе в копеечку. А что можно выключить, то можно и включить. На этот раз без учета у федералов.

— Не думаю, что он захочет.

Для конспирации они встретились на могиле отца: Джиа все равно нужно было платить по счетам, а Кардон при всем желании не мог заявиться сюда.

«Посторонним вход воспрещен.

Вход только для мертвых

и установленных родственников.

Срок консервации могилы — 75 лет*».

* если иное не предусмотрено федеральным законом или договором о захоронении

Большое поле раскинулось на километры вокруг. Через искусственный лесок — еще одно.

На мгновение Джиа подумал, что это странно — жить в мире, где у тебя могут отобрать землю даже после смерти, а потом кремировать.

Абсурдная мысль.

Мертвым все равно. И вообще, это общее правило Вселенной — освобождать место для живых.

Шаг семнадцатый

46

— А если тебя поймают?

— Убьют. Выродок, покинувший место преступления, заведомо виновен.

Кровь была на его руках.

— Мы все дождемся полиции, и ты будешь осторожен, и не дашь им оружие против себя. Я знаю, тебе будет трудно.

Кровь — он и не думал, что в теле ее так много.

— Мама, умой, пожалуйста, Сарру.

— Я уведу ее, — предложил Остен.

— Правильно, тебя здесь никто не видел и тебя здесь не было, — поймав за хвост какую-то мысль, прищелкнула пальцами Марри.

Остен сам бы убил этого гада: ревность Краура обнажила в нем худшие пороки — мужчины так не