Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь распахиваю всклокоченная и возбуждённая, с твёрдым намереньем наградить его за настойчивость. Разом меньше, разом больше — ничего не изменится. Прямо сейчас мне жизненно необходимы его твёрдая рука и наглость.
Но на пороге стоит растерянный Тим.
Внезапно.
— Ааа?.. Кхм … Я не вовремя? — Взгляд Солнцева скачет как чумной заяц, старательно огибая мои бесстыже выставленные напоказ прелести.
Нормально так сбила возбуждение. Напрочь.
— В моём доме ты всегда желанный гость, — мстительно адресую ему шальную улыбку. — Проходи, что ты как неродной.
— Надь, я, наверное, лучше завтра зайду…
— Куда? — Цепляю пальцем капюшон его толстовки. — Ты сейчас уйдёшь, а мне полночи гадать, зачем приходил? Или ты просто позлить меня хотел?
— Нет, конечно! Поговорить хотел… Только давай, на улице, — бормочет сбивчиво, ужом выскальзывая из толстовки, которую я продолжаю удерживать пальцем, как на крючке. — Накинь, замёрзнешь...
Ох ты ж, заботливый мой. Холодно, как же! Мои босые ступни на плитке скорее замёрзнут.
Ну да ладно. Всё же любопытство во мне побеждает. Послушно ныряю руками в рукава.
Тим сразу же вжикает молнией до самого моего подбородка. Помедлив секунду, ласково заправляет мои растрёпанные волосы за уши. В серых глазах что-то странное творится. Такое, словно ему меня… Жалко?
Дурак! Не надо мне сострадания! Себя пусть жалеет! Это не я лезу в хомут! Не я вливаюсь в семейку, где его место на коврике, или куда там определяют бедных родственников? У меня-то как раз всё шикарно… Ни в чём себе не отказываю: ни в развлечениях, ни в удовольствиях… А то, что глаза щиплет, так… Так совпало!
Я моргаю, перевожу взгляд на его кисть, там новая татуировка — вдоль вены надпись «Ира». Высвобождаюсь. Злость поднимается внутри такая, что даже касания неприятны. А ещё больше бесит то, что я ведь пару мгновений до этого всерьёз ждала раскаянья, как самая что ни на есть наивная овца!
— Зачем пришёл? — шлёпаю босыми ногами к клумбе, чтобы скрыть написанные на лице эмоции.
— Хотел убедиться, что ты Ире не враг.
— Прости? — выдыхаю ошарашенно.
А я ещё думала, что он меня уже ничем не удивит.
— Иногда женщины творят разные плохие вещи, чтобы испортить жизнь сопернице. Говорят из мести гадости или много чего другого... Тебе лучше знать, как там оно у вас бывает. — Тим разворачивает меня к себе и сжимает пальцами плечи. — Надь, повторюсь, моё к тебе отношение не изменилось. Мы были друг у друга первыми во всём. За столько лет родными друг другу стали, и этого не изменить. Я хотел бы услышать от тебя, что ты не держишь зла на Иру.
Вот, значит, кто его заботит.
Я очень стараюсь, чтобы тон меня не выдал.
— Она разве на что-то жаловалась?
— Нет, Ира приняла таблетку и легла спать. Но мне она показалась чем-то сильно подавленной. Я попытался узнать, только ли в аллергии дело… Дохлый номер. Ты и сама видишь, какой она неконфликтный, светлый человек.
А я — человек дерьмовый, получается. Какая же я дура! Когда Тим говорил, что не хочет рвать со мной отношения, он просто боялся, что я стану мстить. Обоснованно, конечно, но дело не в том.
Конечно, я отдавала себе отчёт, что свадьба — серьёзный шаг, но я тупо верила, что он хоть немного сожалеет. Периодически даже терзала себя угрызениями совести. А Солнцев просто хотел остаться для всех хорошим. Вот и сейчас, он всего лишь пытается выйти сухим из воды.
— А зачем ей врать? Между нами действительно нормальные отношения.
— Ну слава богу, — выдыхает он с облегчением. — Я очень люблю её, Надюш. В неё невозможно не влюбиться. Ты узнаешь её поближе, и сама убедишься. — Более мягким тоном, он добавляет: — Знаю, я сильно виноват перед тобой. Я всегда считал, что мы с тобой навсегда. Просто не ожидал встретить... её.
Это больно. Обидно и гадко!
Не знаю, чего добивается Солнцев, но преуспел он явно в обратном. Я чувствую себя второсортной. И бесит эта его уверенность в идеальности Иры — сил нет! Неконфликтный человек… Блаженная, что ли?! Потому что добиваться справедливости — нормально.
— Да ясное дело. Кто ж спорит? — выдавливаю из себя улыбку, вдруг вспомнив о ещё одном деле. — Только ты меня об этом поздно известил. У бабушки завтра юбилей. Ты же в курсе про её проблемы с сердцем. А она уже пару лет как поженила нас, ждёт правнуков… Ты в прошлом году пообещал поднять тост за её здоровье. Понимаю, что просьба доставит неудобств, но не мог бы ты на несколько часов сделать вид, что мы всё ещё любим друг друга?
— Надь… Бля… — Тим растирает ладонями лицо, поднимает к небу глаза. — У меня свадьба на носу! Даже если я уговорю Иру нам подыграть… Представляешь, каково ей будет в компании, где каждый только и говорит о том, какая мы с тобой шикарная пара?!
— Ей знать необязательно, — прячу за очередной улыбкой горечь. — Это моя последняя просьба.
Говорю, а внутри колет сожаление. Больше между нами ничего не будет. Словно осознание пришло только сейчас. И сразу злость такая слепит — бессильная, острая. Боюсь, что если вырвется — от крика моего оглохнем.
— Ла-а-адно, придумаю что-нибудь, — с досадой стонет Тим. — Утром наберу тебя. До связи.
— Уходишь? — мой голос сипит как неродной. Трус поганый, ей он, значит, тоже ничего не скажет… — Даже не поцелуешь на прощание?
— Надь, — вздыхает с раздражением.
— Я думала мы друзья, — фыркаю, осматриваясь по сторонам.
Есть ещё что-то. Ощущение такое, как бывает, когда кто-то пристально смотрит. Нервное, должно быть. В соседнем дворе по-прежнему ни души.
— Иди сюда, — сдаётся Тим. Царапает по живому, отвлекая на себя всё внимание.
Тянется к моей щеке, а мне большего не нужно — соскальзываю губами к крепкой шее и от всей души всасываю кожу!
— Спятила?! — его злости хватает только на полный обвинения и ужаса шёпот.
— А что такого? — надуваю губы. — Сам говорил, невеста у тебя неконфликтная. Покаешься — поймёт.
Солнцев, скрипнув зубами, уходит. А я потом всю ночь вою в подушку, ненавидя себя за эти слёзы. И его, за то, что
