Леди Павлина пожала плечами. Выражение лица барона выдавало его раздражение. Он охотно помог бы Холту выйти из затруднительного положения, только бы рейнджер дал ему эту возможность. Но Холт явно вознамерился упираться как баран.

– Тогда нет никаких смягчающих обстоятельств, Холт, – твердо произнес барон. – Ты пересек границу. Мне ничего не остается, кроме как вынести тебе порицание.

Холт поразмыслил над его словами, прежде чем ответить:

– Щекотливое положение, милорд, поскольку я не отчитываюсь непосредственно перед вами. Я ответствен перед сэром Кроули и, в конечном итоге, перед самим королем.

Барон открыл было рот и снова закрыл его. Холт был прав. В качестве рейнджера, приписанного к удельному княжеству Редмонт, от него требовалось содействовать барону, но барон не имел над ним власти. Это обстоятельство и нарочитая несговорчивость Холта начинали действовать Аралду на нервы. И снова леди Павлина оказалась тем, кто подсказал решение.

– Возможно, вы могли бы официальным образом уведомить Холта, что вы недовольны его действиями, – произнесла она.

Подумав, барон счел ее предложение стоящим. Но тут требовались более сильные выражения.

– «Недоволен» – это слишком мягко сказано, леди Павлина. Я бы скорее употребил слово «раздосадован», – проворчал Аралд.

– Я был бы очень огорчен, милорд, если бы узнал, что вы раздосадованы, – заметил Холт с едва уловимой насмешкой в голосе.

Барон вперил в него пронзительный взгляд. Умей вовремя остановиться, предупреждал этот взгляд.

– Пусть будет «до крайности раздосадован», леди Павлина, – со значением произнес Аралд. – Предоставляю тебе написать все это должным образом. – И, переводя взгляд с нее на Холта, добавил: – Официальное выражение моего недовольства ты получишь завтра, Холт.

– Я трепещу от страха, милорд, – откликнулся Холт.

Барон побагровел от гнева.

– Аудиенция закончена, Холт! – резко бросил он, не сдержавшись.

Леди Павлина едва заметно покачала головой, невольно восхитившись равнодушием Холта. Он ходит по самому краю, подумалось ей. Слегка поклонившись барону Аралду, рейнджер повернулся и вышел, тихо прикрыв дверь за собой.

Аралд сердито выдохнул, выпуская пар:

– Что за человек! За все время, что я его знаю, никогда не видел его таким. Вспыхивает, как порох, в дурном настроении, полон сарказма! Что, ради всего святого, с ним происходит?

Сэр Родни мог только покачать головой. Как и барон, он знал Холта на протяжении многих лет и считал его другом.

– Что-то его явно гложет, – молвил он. – Но что?

– Возможно, ему одиноко, – задумчиво произнесла леди Павлина, и мужчины воззрились на нее в изумлении.

– Одиноко? Холту? – переспросил сэр Родни, не веря своим ушам. – Холту отродясь не было одиноко! Он живет один. Ему так по нраву!

– Было по нраву, – продолжала леди Павлина, – но в последнее время, за год, все поменялось, не так ли?

– Ты думаешь… это из-за Уилла? – спросил барон.

– Сами посудите. У Холта всего-то и было два ученик а. Один – Джилан, пять или шесть лет назад. И теперь – Уилл. А он – очень своеобразный юноша.

Барон кивнул, не уверенный, что она права, но расположенный выслушать:

– Что есть, то есть, это так.

Леди Павлина все больше увлекалась своей идеей:

– Он забавный и живой, разговорчивый и веселый. Могу легко себе представить, что он значительно скрасил Холту жизнь.

– Не только это, – вставил Родни, – но еще и то, что он спас Холту жизнь.

– Вот именно, – подхватила леди Павлина, – между ними установилась совершенно особая связь. Холт стал для Уилла не только наставником, но и отцом. А теперь Холт его от себя отослал. Думаю, он скучает по мальчику. Он никогда не признается, но он был рад его компании.

Замолчав, она посмотрела на барона, желая понять, о чем он думает. Барон кивнул в знак согласия.

– Может, ты и права, Павлина, – произнес он, – может, ты и права. – На несколько секунд он погрузился в раздумья, а затем сказал: – Знаешь, хорошо бы ты взяла и поговорила с ним.

– Я, милорд? – отозвалась она. – Разве у меня больше влияния, чем у кого бы то ни было?

– Ну, – начал барон, – я просто подумал, что раз ты и он были когда-то… – Что-то в выражении лица леди Павлины заставило его замолчать. – Ты понимаешь? – неубедительно закончил он.

– Боюсь, что нет, милорд. Что я должна понимать?

– Ну, просто все всегда говорили… ну знаешь… ну что ты и Холт когда-то… – Аралд почувствовал, что путается в словах, и сдался.

Леди Павлина смотрела на барона, улыбаясь, однако глаза ее были холодны. В поисках поддержки барон посмотрел на сэра Родни:

– Родни, ты же слышал эти разговоры, ведь так? Но сэр Родни был солдатом и знал, что иногда следует отступить.

– Боюсь, не имею ни малейшего представления, о чем ты толкуешь, – произнес он. – Я никогда не прислушиваюсь к досужим сплетням, – не без самодовольства добавил он.

Аралд метнул в него злобный взгляд. Родни все понял, но лишь пожал плечами. Уж лучше гнев барона, чем недовольство леди Павлины, это он знал точно.

– Мудрая политика, сэр Родни, – заметила леди Павлина. Затем, обращаясь снова к барону, она продолжала: – Впрочем, у меня, возможно, есть предложение, способное разрешить ситуацию.

Барон жадно вцепился в спасательный круг:

– Превосходно, миледи! Просто блистательно! Я только об этом и просил! Перемолвишься с ним парой словечек, ты же мудрая женщина. Наимудрейшая, – добавил он, покраснев.

Леди Павлина не без труда скрывала улыбку. Она еще подумывала, не подразнить ли Аралда подольше, притворившись оскорбленной тем, что барон якобы намекнул на ее преклонный возраст, но решила, что он достаточно натерпелся.

– Вы слишком добры, милорд. Слишком добры.

Аралд вздохнул с облегчением, когда зыбучий песок сменился твердой почвой, и даже обрадовался тому, как умело все провернул. Как же женщины падки на лесть.

– И в чем же состоит твое предложение, драгоценная моя леди? – произнес барон.

Леди Павлина помедлила ровно столько, чтобы дать ему понять, что видит его насквозь, затем ответила:

– Что ж, сэр, поскольку, мы считаем, что Холт скучает по ученику, мы можем подумать о том, чтобы заменить юного Уилла на неделю-другую.

– Заменить его? – переспросил барон в недоумении. – Едва ли мы сможем дать Холту нового ученика на две недели, миледи.

– Нет, милорд, – согласилась она. – Но думаю, что смогу одолжить ему одного из своих.

Сэр Родни первым понял, куда она клонит.