Новенькая вместе с подружками направилась ровно в ту сторону, куда нужно было пойти Барсу. Они тащились еле-еле — так все девчонки ходят, когда вместе. Еще растянутся на всю дорогу цепочкой, а ты, как дурак, обходи. Но он не стал обгонять их. Шел позади и слышал, как они обсуждают всех подряд. Сплетницы. Синеглазка, правда, молчала. Наверное, потому что не знала тех, кого обсуждают. Так бы тоже перемыла все кости. Барс не сомневался. Он вообще не сомневался в человеческих недостатках — слишком много видел гнилых людей. Да и себя самого считал не лучшим представителем человечества.

У светофора произошла заминка. К ним подошел малой и попросил денег на дорогу. Новенькая нашарила в кармане мелочь и протянула ему.

— Спасибо большое! Я вам верну! — сказал малой.

— Не надо. Просто в следующий раз помоги тому, кто окажется в такой же ситуации, — вдруг ответила новенькая и пошла на другую сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Она что, дура? Это была первая реакция Барса. Ее слова неожиданно зацепили его. Кто в своем уме будет кому-то помогать? Реально идиотка. Малой явно обирает прохожих. Потом отнесет взрослым.

Он смотрел ей вслед — на то, как она легкой походкой идет по пешеходному переходу, и мысленно повторял: дура, дура, дура. Красивая, но дура.

А потом спохватился — чего в ней красивого? Обычная. И выглядит младше своих лет. Еще и глаза эти странные.

Дальше Барс не пошел — ему нужно было дождаться автобус. Быстрее было бы на байке, но тот остался около дома. А домой возвращаться не хотелось.

Малому кто-то позвонил.

— Мам, я сам хотел позвонить, но у меня деньги на телефоне кончились! — звонко воскликнул он. — А еще я деньги потерял… Да не кричи ты, все нормально! Мам, мне девушка одна помогла, дала денег на автобус!

Барс ухмыльнулся. Твою мать, это не попрошайка. Синеглазка реально помогла. Может быть, не такая и дура? Хотя нет. Слишком добрая. У таких явно с головой не в порядке.

Всю дорогу он думал о ней.

Чтобы добраться до Старика, пришлось ехать в деловой центр, который располагался на правом берегу и считался самым респектабельным районом города. Тут находились банки, центральные офисы крупных компаний, бизнес-центры — целый комплекс безликих зданий из стекла и бетона. Кто был богаче, приезжал сюда шопиться в брендовых магазинах, посещать дорогие спа-салоны и бить коктейли в модных ресторанах с панорамными видами. Кто беднее — просто гулять, рассматривать чьи-то крутые тачки или делать фоточки для инстаграма на обзорной площадке.

Старик забрался далеко — на один из последних этажей огромного бизнес-центр класса А. В такой не каждый сможет зайти, но Барса охрана знала в лицо и пропустила. С ним даже поздоровались, как со взрослым — обращались на «вы». Он поднялся наверх на бесшумном лифте, прошел в приемную отца мимо секретарши, которая больше была похожа на порно-модель, и без стука зашел в кабинет. Руки в карманах джинсов, плечи расправлены, в глазах — дерзкая насмешка.

Старик сидел в кресле спиной к нему и разговаривал с кем-то по телефону.

— Завтра я заберу Веру со школы, и мы с ней погуляем, — услышал Барс его голос и поморщился. Вера — дочь старика, ей шестнадцать. А еще у него есть маленькая Эмма, ей пять. Их родила Оксана, кукла Барби на минималках с буферами размером с два баскетбольных мяча. Старик их всех любил, заботился, обеспечивал. Считал своей семьей. А Барса просто терпел — потому что пришлось. Так сложились обстоятельства.

Старик закончил разговор и повернулся. Хоть Барс и называл его так, на вид он был совсем не старым. Чуть больше сорока, высокий, подтянутый, с волевым лицом и жестким взглядом, какой бывает у человека, который привык руководить другими. Волосы у него были темные, с проседью, зато размах плеч — широким. Одет он был в шикарный черный костюм, а из-под рукава пиджака виднелись дорогие часы, которые стоили целое состояние.

Барс ненавидел этого человека. Но еще больше ненавидел то, как сильно был на него похож. Если они стояли рядом, то каждому становилось понятно, что это отец и сын. У Барса только глаза были другими — не такими, как у отца. Особенными. Один — карий, второй — зеленый. Только этого никто не замечал. Все считали, что Барс — темноглазый. То ли боялись смотреть ему в глаза, то ли им просто было все равно.

— Садись, — кивнул Старик на одно из кресел напротив своего рабочего стола из натурального дуба. Барс развалился в одном из них, как на троне, и стал жевать жвачку. Знал, что ведет себя вызывающе, но этот урод точно не заслуживал того, чтобы перед ним стелились. Пусть задницу ему лижут замы и Оксана.

— Здороваться не учили? — поинтересовался Старик.

«Учили слать тебя на хрен».

— Что хотел? — вопросом на вопрос ответил Барс.

Старик нехорошо прищурился. Поведение сына ему явно не нравилось.

— Почему меня беспокоят из твоей школы? — спросил он, сложив руки на стол.

— Откуда я знаю? — пожал плечами парень.

— Еще раз — почему меня беспокоят из твоей школы? — медленно и четко произнес его отец. Хоть голос его и был спокоен, Барс напрягся. Старик не в настроении.

— Без понятия.

— Мне повторит в третий раз? — Мужчина встал и, заложив руки за спину, направился в сторону сына. Тот уже знал, что будет. Просто сидел и смотрел в одну точку.

— Мне сказали, что ты пришел в школу без формы, — сказал Старик, встав рядом. — Если по существу, мне плевать, в форме ты ходишь или с голой задницей. Но меня унизили, Дима. Знаешь как?

— Как?

— Спросили, есть ли у тебя деньги на форму, — вкрадчиво поведал отец и положил руку ему на плечо. — Есть ли деньги на форму для сына Владимира Сперанского? Звучит смешно, не находишь?

— Да, забавно, — согласился Барс.

— Да я твою школу всю одеть могу с ног до головы. И купить каждого — с потрохами. А потроха зажарить и псам кинуть! — рявкнул Старик. — Какого черта они решили, что у тебя денег на форму нет?! Что обо мне теперь думать будут в твоей гребанной школе, а? Отвечай, идиот!

— Для человека, который может купить любого и сожрать с потрохами, ты слишком волнуешься о мнении каких-то училок, — хмыкнул Барс.

— Я дам тебе деньги — чтобы завтра был в форме. Ясно?